Черняховского, 9

Делу время - потехе час Литература
1

Собеседование на работу
Николай Иванович Перцов, грузный мужчина лет под 60, директор научно-методического центра по вопросам профтехобразования, посмотрел на меня строго, но с явной симпатией, и благодушно так спросил:

  • в университете, значит, учишься?
  • учусь, Николай Иваныч, математический университета через год заканчиваю
  • матанализ, значит, изучаешь?
  • и матанализ, конечно, тоже
  • значит, если нужно будет программу написать, сможешь?
  • конечно, Николай Иваныч, напишем если надо

На тот момент, а дело было в начале августа 1982 года, я уже 4 года проработал разработчиком цифровой электроники для нужд телеграфной связи. А до этого, естественно, закончил в 1978 году Институт Связи в Москве. Обучение на матфаке Калининского (ныне Тверского) госуниверситета было для меня получением уже второго высшего образования, что по тем временам считалось странным и довольно необычным явлением.

Организация, которую возглавлял Николай Иванович называлась очень заковыристо: Всесоюзный Научно-Методический Центр по профессионально-техническому обучению молодежи при Государственном Комитете СССР по профессионально-техническому образованию. Госкомитет вполне официально называли просто Госпрофобром, а научно методический центр – ВНМЦентром. Вместе сокращенная версия звучала как ВНМЦентр Госпрофобра СССР.

В Советском Союзе было три министерства, отвечающие за сферу образования во всей ее полноте. Было министерство высшего и среднего-специального образования – это про университеты, ВУЗы всех профилей, и техникумы. Было Министерство Просвещения – это занималось школами и детсадами. И был еще государственный комитет при Совмине СССР по профессионально техническому образованию. Этот госкомитет отвечал за профтехучилища (ПТУ). Пусть вас не смущает название Государственный Комитет. Это, в сущности, министерство. Сравните МВД (министерство внутренних дел) и КГБ (комитет государственной безопасности). Комитет и министерство используются как синонимы.

ВНМЦентр обеспечивал все шесть с гаком тысяч советских профтехучилищ учебными планами, программами, методическими рекомендациями по всем аспектам деятельности профтехучилищ. Организация вела большую издательскую деятельность. Сотрудники, разделенные по отраслевым лабораториям, были по сути редакторами, работающими с привлеченными авторами-специалистами. Авторы могли быть работниками ПТУ, отраслевыми специалистами, авторами учебников. Сотрудники, по штатному расписанию числились либо младшими любо старшими научными сотрудниками, но исследовательских тем в плане работы лабораторий в прямом смысле не было. Однако, было много практического материала и заинтересованные в получении ученой степени ребята вполне могли нарабатывать качественный материал. Однако, своего ученого совета с правом защиты даже кандидатских диссертаций не было. Но, это мы еще обсудим подробнее.

ВНМЦентр занимал выкрашенное белой краской четырехэтажное здание рядом с метро Аэропорт. Улица Черняховского, дом 9. Здание было типовое, школьное. Почти все московские школы в таких располагались. Две лестницы по краям, между ними длинный коридор. С одной стороны коридора окна во двор здания. С другой – стандартного размера классные комнаты. Офисов в современном понимании было 3-4, небольшие. В двух таких офисах размещались два заместителя Николая Ивановича. А сам он занимал целую классную комнату, из которой вырезали небольшой предбанник для секретарши.

18 лайков
2

Мне нравится. Передаётся атмосфера и стиль советского быта, создавая живую картину эпохи. Мелочи добавляют подлинность и делают текст почти кинематографичным.

Было бы интересно увидеть больше бытовых деталей, которые помогли бы ещё глубже погрузиться в повседневную жизнь тех лет.

В целом, текст легко читается и вызывает живой интерес к теме!

3

Ближе к концу жизни человек всё чаще начинает возвращаться к юности, молодости и детству. Надеемся, что вы успеете дописать эту книгу, будем ждать с нетерпением продолжения.

Очень хорошо передана атмосфера того времени. Спасибо!

1 лайк
4

Это что, боты?

6 лайков
5

Я на своем ютуб канале ссылку дал на повествование

6

В ВНМЦентре работало довольно много кандидатов самых разных наук. Платили им немного, 250 рублей в месяц на должности старшего научного сотрудника, но, для многих людей, которым обрыдло заниматься тем, на что они учились и чем какое-то время занимались, ВНМЦентр был вполне приемлимым решением. Говоря об издательской деятельности организации, надо добавить, что многие из этих отраслевых специалистов с удовольствием выступали и в качестве авторов тоже – они понимали хорошо предметную область.

На собеседование к Николаю Ивановичу я попал неожиданно. Светлана, супруга моя, и, по совместительству, выпускница того же Института Связи еще с весны присматривала новое место работы. Ее взгляд неожиданно привлекло объявление в газете о конкурсе на замещении вакантной должности младшего научного сотрудника. И объявление это дал завлаб из ВНМЦентра. Объявлениями такого сорта газеты пестрели в то время. Организации были обязаны публиковать конкурсные вакансии даже если им со стороны никто не нужен и нужный человек уже давно сидит в этом с понтом «конкурсном» кресле. Что-то побудило Светлану позвонить по указанному номеру, хотя раньше она никогда так не делала. Она просто хотела спросить реальная это позиция или объявление чисто протокольное? Завлаб сказал: Приезжай, они поговорили и Света получила эту работу.

Николай Иванович лично беседовал с каждым новым сотрудником. К счастью, контора была небольшая, человек 120-130 всех вместе. Во время разговора со Светланой он поинтересовался чем занимается ее муж, есть ли у него кандидатская степень? И тут же пригласил меня через нее поговорить о возможной работе. В то время вместо нынешнего искусственного интеллекта в воздухе носилось магическое слово МИКРОПРОЦЕССОР. Мало кто понимал о чем речь, но было понятно, что если запихнуть целый компьютер в малюсенький корпус, то быть кардинальным переменам. Мое самое первое появление перед коллективом через пару недель, состояло в часовой лекции о том как микропроцессоры революционизируют орудия труда – станки, роботы, и проч. Я принес на лекцию пару микросхем, и микропроцессор тоже, объяснил сколько в каждой транзисторов. Демонстрация произвела большое впечатление, аудитория призадумалась.

В ВНМЦентре не было ни одного электронщика и ни одного связиста. В этом смысле моя кандидатура имела явные плюсы. В Калининском университете я получал заодно и педагогическое образование тоже. В то время было модно переквалифицировать педвузы, а в каждом областном центре такой был, в университеты. Добавляли пару факультетов, например юридический и экономический, и уже имеем целый университет. Калининский университет был именно таким. Я мог не не сдавать экзамены по педагогике и методике преподавания математики, и тогда мне в дипломе написали бы, что я Математик. Но, поскольку я эти дисциплины сдавал, и еще практику в школе прошел у знакомого завуча, то у меня там написано через точку «Математик. Преподаватель.»

Наличие у инженера педагогического вектора было для такой организации как ВНМЦентр явным плюсом. Но был и еще один. Незадолго до нашей встречи с Николаем Ивановичем у меня вышло в соавторстве учебное пособие для техникумов связи по междугородным телефонным станциях. Просто оказия такая подвернулась, поучаствовать в написании пары глав, и я не стал отказываться. Таким образом, мой образ был если не 100% идеальным кандидатом, то вполне перспективным в местной системе ценностей. Ну, и 26 лет, тоже неплохо, наверное.

После минутного разговора об учебе в университете, Николай Иванович заверил, что сделает из меня кандидата наук и отправил поговорить с тремя завлабами. Первые два я вообще не понял чем занимаются, равно и как зачем они мне сдались. Мне в ЦКБ Минсвязи было неплохо, по большому счету. Конечно были напряжные моменты, но не так, чтобы срываться и нестись куда глаза глядят. Официальная моя зарплата составляла 145 рублей в месяц, но еще тысячу в год я получал от жирных премий, которые нам там перепадали с завидным постоянством. То есть, моя усредненная за месяц зарплата была в районе 220 рублей. А в ВНМЦентре старший научный без степени получал 165 рублей в месяц и еще 20 мне Николай Иванович из директорского фонда накинул. Да, 185 рублей – это больше, чем 145. Но премии? То есть, перейти в ВНМЦентр я мог только под что-то сногсшибательное. И это сногсшибание произошло в третьей лаборатории – Интенсивных методов профессионального обучения.

9 лайков
7

Хотелось бы больше информации о персонажах

8

Обязательно, все впереди

1 лайк
9

Во вчерашнем видео вы говорили, что некоторые подробности убрали бы из вашей книги про эмиграцию, сократили бы, другими словами. Мне кажется, тут тоже можно сократить на половину бюрократические описания. Я все равно этого всего не запомню😂 Мне интереснее персонажи, их психология, мотивация. Но, разумеется, все на ваше усмотрение!

10

Одно дело - когда спустя 10 лет я сам себе говорю, что что-то уже не актуально. Другое дело в момент написания. Это моя жизнь, мой опыт, переживания, люди вокруг, чем они заняты, как видят мир. А через 10 лет, может быть, я что-то из из этого захочу выкинуть.

1 лайк
11

Ну, я еще поживу, надеюсь. У меня планы большие.

2 лайка
12

Дай Б-г вам здоровья, Михаил Петрович!
Человек предполагает, а Б-г располагает.

После некоторых происшествий в жизни не очень люблю строить далеко идущих планов.

Если вам будет интересно, могу прислать вам письмо на обсуждение со Светланой такой темы.

13

конечно, присылайте

1 лайк
14

Сан Саныч Лебединский, зав лабораторией, был среднего роста юрким человеком, подтянутым, с развитой речью, очень доброжелательным, уверенным в себе. Лет ему было 45-46, то есть на 20 лет меня старше, и, что прикольно, согласитесь, он был кандидатом биологических наук, хотя и закончил когда-то, как и я Институт Связи. Дальше, по ходу разговора как рыбу динамитом собеседника начинали глушить достижениями Сан Саныча. Давайте перечислять самые основные.

Он только что пришел из военной Академии Дзержинского, где возглавлял аналогичную лабораторию, был там профессором, но в Академии его пытались подмять по какую-то форму секретности, фактически превратить в крепостного, вместо ученого мирового масштаба. Поэтому он оттуда всю свою лабораторию забрал.

Сан Саныч был автором уникального метода интенсивного обучения, называется суггесто-кибернетический, и у него по этой теме десятки не только советских авторских свидетельств на изобретения, но и иностранных патентов из всех ведущих западных стран и не только.

Он много лет руководил лабораторией нетрадиционной энергетики, расположенной в каком-то легендарном подвале на Таганке. Шеф работал со всеми известными экстрасенсами, с Розой Кулешевой, например. Он был хорошо знаком с Георгием Лозановым.

За годы работы в подвалах и академиях шеф наработал методики быстрого обучения машинописи, английскому, французскому, немецкому языкам, скорочтению. Его методики внедрены по всему СССР и прямо сейчас идут переговоры по закупке его ноу-хау рядом иностранных государств.

У него колоссальные планы по революционному изменению того, как преподают в системе профтехобразования. Это будет симбиоз психологии, электроники, компьютеров, тренажеров. Для него специально разработан и утвержден Госпрофобром проект здания ПТУ, в которое встроены автоматизированные обучающие комплексы, вплоть до собственных профессионального качества студий звукозаписи для создания учебных материалов.

Николай Иванович в свое время, попал под очарование «профессора» из академии и пробил ему лабораторию в ВНМЦентре, ожидая разработки и внедрения (это очень важное для него слово) чего-то крутого и экзотического в учебный процесс если не всей системы ПТУ, то хотя бы в отдельных учебных заведениях. Ему очень хотелось иметь что-то, чем можно похвастаться, блеснуть. Вообще в те годы показуха играла очень важную роль. Особенно, что ценилось весьма, если за этим стояли реальные результаты, реальное внедрение. Простая примитивная показуха на дурачка особой ценности не имела.

У Лебединского мне очень понравилось – ну, ОЧЕНЬ. Я так загорелся, что совершенно пропустил мимо ушей что мне там в ЦКБ говорили разные очень умные и доброжелательные люди насчет неразумности смены профессии. Даже к директору ЦКБ меня вызывали и он со мной провел неубедительную беседу, в ходе которой оказалось, что он и сам проходил обучение иностранным языкам по интенсивным методикам, хотя и не у Лебединского. Занимался просто со специально обученными педагогами – в терминах Сан Саныча, его учили «на коленке», то есть без автоматики и компьютеризации.

В качестве примера окружавшей Сан Саныча экзотики могу привести содержание написанной им статьи – одной из первых, прочитанных мной из под его пера. Был сделан комплекс приборов для регистрации слабых сигналов в мозгу у кролика. Передающая станция находилась в Туле. Приемная - в Москве. Тульского кролика били слегка током, и с некоторым интервалом, били током и московского. Таким образом, для московского кролика из всего вороха слабых сигналов, сигналы от кролика тульского, от его мозга, становились значимыми. Есть сигнал – будут бить. Кульминация эксперимента была в том, что когда в контрольном замере тульского кролика били, а московского уже нет. У московского в мозгу были импульсы, спровоцированные из Тулы. Собственно, И тема диссертации Лебединского была по созданию комплекса средств, который позволял фиксировать такие взаимодействия. То есть, работа было техническая, но на биологическом материале. Поэтому он и защищался по биологии, а не по техническим наукам.

Итак, решение принято – я иду к Лебединскому старшим научным сотрудником на 185 рублей в месяц. Но, напоминаю, это 1982 и ВНМЦентр – это научно-методическое подразделение Госкомитета СССР по Профтехобразованию. То есть, время довольно антисемитское, и место тоже, судя по всему. И действительно, опасения наши были верными – евреев на работу туда не брали (я впоследствии пару раз был свидетелем разговоров с Лебединским типа «ну, ты соображай кого присылаешь»). Когда я поступал в институт в 1973 году, тоже было обострение антисемитизма и был даже такой анекдот:

  • что такое 73й год?
  • это 37й для тех, кто пишет справа-налево
10 лайков
15

Это фильм про Лебединского, снятый Киевской киностудией документальных фильмов:

1 лайк
16

Дядя Миша, спасибо. Начало крайне интригующее.
Небольшая просьба: хотелось бы видеть в новой книге анекдоты и тонкие высмеивания советского строя. Ведь там было над чем посмеяться :slight_smile:

1 лайк
17

Да там вся книга сплошной анекдот будет

1 лайк
18

А у меня и в паспорте и в военном билете тоже национальность есть, да еще и на самом видном месте. А при найме надо оба предъявлять, если по всем правилам. Но, я понадеялся на общий бардак, царивший повсеместно и в анкете в графе «Национальность» написал, что русский. Ну, а что? Портнов, Михаил Петрович. Внешне очень был похож на кучерявого артиста Игоря Косталевского.

Надо уточнить, что принципиальное решение о найме принималось по анкете. Документов в этот момент никто не смотрел. Не только национальность, но даже прописку. Прописку обычно смотрели в отделе кадров. А национальность в этот момент не имела значения, поскольку приказ о зачислении уже подписан. Это если евреев не берут для проформы. В закрытую организацию так с кондачка не проскользнешь.

Отдел кадров ВНМЦентра состоял из одного человека – бывшего фронтовика Ивана Исаковича. Несмотря на библейское отчество, был он человеком совершенно русским и в течение рабочего дня на подпитии был практически всегда. Когда при Ю.В. Андропове начались гонения на производство и употребление спиртного, Иван Исакович, потрясая в воздухе кулаком, говорил с уверенностью – старую гвардию голыми руками не возьмешь.

Он, понятное дело, ничего не заметил. Более того, за те лет 6, что я там проработал, Иван Исакович раза два-три собирал со всех военные билеты, которые стояли у него на столе высокой пачкой неделю. Он их, мне кажется, никогда не разбирал и не просматривал, а просто возвращал владельцам. Но, мне все эти манипуляции были крайне неприятны. Не уволят, конечно, но стыдно быть в глазах окружающих мелким жуликом. Я с тех пор зарекся косить под русского и пришел к выводу, что гораздо проще быть евреем по-честному, чем русским для сиюминутной выгоды. Если так невмоготу, то надо просто уехать в Америку или Израиль, и дело с концом. Что, собственно, и произошло немного позже.

В ВНМЦентре евреи были, но либо по блату, либо записанные по паспорту русскими-украинцами, либо половинки с характерными еврейскими фамилиями и внешностью, либо такие, что уже очень давно работали. Просто новых не брали, разве что, по крайней необходимости.

Первое сентября в СПТУ №30
Николай Иванович, когда я первый день вышел на работу, а было это в понедельник 23 августа 1982 года, сказал: ты в системе человек новый, пойди ка на первое сентября, через недельку и проведи день в образцово-показательном ПТУ. Там и металлисты, и чертежники – все очень классно, посмотришь как должно быть. А я уже с директором договорился, он за тобой приглядит, все покажет.

Николай Иванович ко всем сотрудникам обращался на ты, хотя общий стандарт был на вы и по имени отчеству. Он это делал настолько любя и по отечески, что был абсолютно натурален. К начальникам из Госпрофобра он обращался точно так-же. Хотя, надо отметить, что в иерархии Госпрофобра Николай Иванович не был сявкой, наоборот, он являлся членом коллегии Комитета, Получал свой паек и был в номенклатуре ЦК, я полагаю.

Мужчины-сотрудники должны были ходить в костюмах с галстуком. В лаборатории пиджак и галстук можно снять, но если выходишь в коридор или идешь на какое-либо совещание, то обязательно надо одеться. Мне поначалу вот это «Михаил Петрович» и на вы было очень непривычно в сравнении с ЦКБ, где все были на ты, кроме как со старшими, и ходили в белых халатиках поверх рубашки, а то и майки-алкоголички.

В ПТУ я провел весь день с 8 утра – был на производственном обучении, где пацаны довольно ловко вытачивали что-то на токарных станках. Начинается с инструктажа на 15 минут, потом часа полтора они работают. Потом перерыв на обед, и снова по кругу – инструктаж, работа. Мне все очень понравилось, особенно парни, которые там учились.

В конце рабочего дня был педсовет. Проходил в учительской, то есть большой классной комнате, если судить по ее габаритам. Я стоял рядом с директором возле входной двери и все преподы и мастера производственного обучения проходили в учительскую мимо нам, приветствую директора, а том меня им представлял – вот, из ВНМЦентра, Михаил Петрович, старший научный сотрудник.

К слову, разница между преподом и мастером громадная. Препод имеет высшее образование и ведет лекции и семинары. Мастер производственного обучения – это нанятый на наставническую работу рабочий, он ведет производственное обучение, не теорию.

В какой-то момент к двери подходит невысокий мужчина с откровенно недовольным выражением лица. И выражение это за все время моего за ним наблюдения никак не изменилось. Тут директор, осанистый и уверенный в себе мужчина лет 45-50, как-то съеживается и почти заискивающе, с повышенной заботливостью, спрашивает его:

  • Петр Ильич, может вы выступить хотите сегодня
  • Чего мне выступать, не хочу я выступать пусть кому делать нечего выступают
  • конечно, конечно – проходите, пожалуйста

Педсовет был совершенно бессодержательным, минут на десять всего. Директор всех поздравил, пошутил «учебный год пошел к концу», пожелал успехов в решении важных задач, поставленных партией.

  • Ну, что, товарищи, расходимся?

  • Вот я хочу сказать – Петр Ильич поднял руку, сидя на стуле и в комнате произошло легкое оживление. С учетом разговора при его проходе через входную дверь, было понятно что это местный клоун.

  • Вот, иду я во время второго урока по коридору мимо кабинета военного дела
    Тут все головы поворачиваются и все глаза устремляются на сидящего в углу еврейского дяденьку в военной форме с погонами подполковника. Вид у него был далекий от бравого иди даже подтянутого, съежившийся такой, как будто сейчас будут бить. Поза его выражала осознание вины и смирение с неизбежностью наказания. Действительно, какой-то нервный, с трясущимися немного руками и выбивающимися из под фуражки сзади завитушками волос.

  • Так, вот, иду, я, значит, мимо кабинета военного дела, а Моисей Абрамыч курит

  • Как курит? – директор с удивлением смотрит на военрука, тот еще больше нервно подергивается

  • А вот, открыл окно, и прямо в окно и курит
    – Моисей Абрамыч, ну вы не будет больше – примирительно говорит директор. Тот отрицательно трясет головой, типа, никогда больше не повторится

  • Ну, так, что же, товарищи, с новым вас учебным годом, расходимся

  • Да подождите же. Я ведь что хочу сказать. Курит, а там ведь дети, ебенать

Этот обмен мнениями по поводу курения на уроке оставил глубокий след в моем мало знакомом с реалиями ПТУ сознанием. И я сейчас вижу все картину перед глазами. А тогда я пришел в нашу лабораторию и парням рассказал как все было. Враза «а там, ведь дети …» мгновенно стала крылатой в масштабе ВНМЦентра

7 лайков
19

Команда Лебединского
Давайте посмотрим кто работал в ней лаборатории, я прямо всех пронумерую

  1. Сам Лебединский, заведующий лабораторией Интенсовных методов профессионального обучения, кандидат биологических наук, лет 45-46
  2. Сергей Кужелев – кандидат психологических наук, работает с Сан Санычем много лет, еще с подвала, физик по образованию. Это второй после шефа человек по владению суггесто-кибернетическом методом. Он очень уравновешен и спокойно-рассудителен, в отличие от стремительно Сан Саныча
  3. Валентина – преподаватель английского. Ей лет 40, примерно. Импозантная женщина со вкусом и хорошим чувством юмора
  4. Лена – тоже преподаватель английского, 32 года, из Хабаровска. Красивая, приятная в общении. Вообще, у нас все в команде приятные в общении, особенно преподаватели иностранных языков
  5. Галина Семеновна – преподаватель французского. Ближе к пятидесяти, очень изящно одета, корректна в высказываниях, с хорошим чувством юмора.
  6. Миля (Эмилия) – преподаватель испанского. Моя ровесница. Чисто внешне похожа на настоящую испанку или латиноамериканку. Эмоциональная, яркая, веселая.
  7. Сергей Ходыкин – интересной судьбы парень. Старше меня на 7 лет. Закончил машиностроительный техникум, служил в армии в Чехословакии в танковых частях. Потом закончил Институт культуры, режиссер народных театров.
  8. Анна – преподаватель физики по образованию. Стройная, очень симпатичная, позитивная и эмоциональная.
  9. Леша – это наш техник, на нем все приборы и аппараты. Молодой парень лет 22-23х. От него много зависит когда идут экспериментальные группы – экран, проекторы, слайды, затемнение, магнитофоны, наушники.
  10. Ну, и я, конечно. Новенький.

Это все, кого я помню, надеюсь, что никого не забыл.Давайте теперь разберемся кто чем занимается. Самое простое – это преподаватели иностранных языков. Они все прошли стажировку по преподаванию интенсивными методами. Трое у Шехтера и Миля у Китайгородской. Это два советских последователя болгарского ученого Георгия Лозанова. Их интерпретации Лозанова в чем-то отличаются, но оба стажируют преподавателей. Задача наших педагогов – создание методического обеспечения для занятий в ПТУ. Есть профессии, где иностранный язык очень важен – официанты на круизах и в ресторанах интуриста, секретари-машинистки со знанием иностранных языков, моряки дальнего плавания. Не густо, Но уже какое-то внедрение прямо с колес.

Помимо обычного обеспечения в виде методических рекомендаций, учебных пособий или карточек-заданий Лебединскому нужны слайды для проектора для групповой работы а так же обучающие игры. Легко догадаться, что игры вместе с преподами должен разрабатывать наш режиссер народных театров.

Может, я какую-глупость скажу, пусть меня поправят. Но, со слов Лебединского, Г.Лозанов открыл явление сверхзапоминания – гипермнезии и описал условия, при которых это происходит. Чтобы мозг человека усваивал кардинально большие объемы информации, человек этот должен находиться в условиях мышечной релаксации. Как этого добиться – поместите его в удобное кресло лежа или полулежа, создайте ему условия для психологического комфорта, аутогенная тренировка или легкое гипнотическое внушение.

К педагогу в такой системе большие требования. У него ничего получится если лицо злое или улыбка неискренняя, если он позволяет себе оскорбительные шуточки, прикрикивает, оказывает давление. В этом месте все рушится – нет комфорта, нет релаксации, нет гипермнезии.

Анна рвется к кандидатской степени и ей поручено создать программу интенсивного обучения скорочтению. Она к делу относится очень ревностно, рвется в бой.

Сергей Кужелев осуществляет содержательный контроль на уровне методологии. Он довольно свободно ориентируется во всех наших дисциплинах, участвовал ранее в создании интенсивного курса машинописи. С ним можно спокойно и без стремительности шефа обсуждать что и как работает. Он же, случись нужда, может легко заменить Лешу и управиться со всем его техническим арсеналом.

Теперь со мной. Мне поручено вместе с Ходыкиным делать методическон обеспечение по курсу машинописи. Подается это так, что «у нас все готово», надо вам разобраться в том что есть, и адаптировать к условиям преподавания в профтехучилище. Ко мне отдельно – запрограммировать тренажер, сделать обучающую программу. Поэтому, первое мое производственное задание вместе с Ходыкиным – участвовать, преимущественно наблюдать и вникать в то, как это будет делать Кужелев по наработанным ранее методикам. Думать как перенести это все на компьютер.

6 лайков
20

Машинопись по Лебединскому
В тех группах, которые собирались для проведения «эксперимента» по машинописи было человек 5-6. Это определялось размером комнаты и количеством пишмашинок. Целью эксперимента могла быть такая простая задача как отработка новых слайдов, текстов упражнений, музыкального сопровождения. Зачем музыка-то, можете спросить вы – а чтобы навязывать с ее помошью внешний темп. Например, начинаем с 20 ударов в минуту, через 3 минуты – 30. Еще 3 минуты – 40.

До какого-то момента студенты, мы их называем испытуемые, выдерживают легко, потом с напряжением, потом срываются постоянно, но инструкция такая, что держаться через не могу, на ошибки внимания не обращать. С точки зрения авторов методики в тот самый отрезок времени, когда человек не успевает и голова у него идет кругом, происходит активизация на подсознательном уровне. Поэтому, если такому активизированному человеку дать потом спокойно поработать с упражнениями без внешнего темпа, он гораздо быстрее усвоит материал, чем, если бы его не активизировали.

Вот, представьте, что сидят за машинками, электрическими, конечно, 6 человек и смотрят на экран. На экране слайд. На слайде картинка клавиатуры – каким пальцем ударять по клавишу. Там же текст, который надо печатать.

Если уже совсем оторваться от выполняемых упражнений, то суггестокибернетический метод не интересуется что были за задания для перепечатки. Можно взять любой учебник и печать из него все подряд. Весь эффект происходит от совершенно других факторов:

  • работа в вынужденном темпе, дающая эффект гипермнезии, пишем сразу на подкорку
  • периодические сеансы расслабляющего гипноза
  • использование технических средств для подачи материала и контроля усвоения

Тем не менее, в лаборатории к текстам упражнений относились с любовью. Например, вот, начинаем с изучения клавишей среднего ряда ФЫВАПРОЛДЖЭ – всего 11. Конечно, можно их по строчке каждый печатать, можно слогами строчку, но, хочется чтобы человек чувствовал успех – всего ничего поучился, а может печатать слова и даже фразы. А сколько там слов и фраз из таких букв-то сочинишь. Тут, все участники создания курса активно подключались.

Из наработанной в лаборатории ранее лексики помню такую замечательную фразу для среднего ряда клавиатуры: «эра вражды родов Эллады порождала жар пожаров». Чувствуете креатив какой зашкаливающий. Я сочинил слегка сомнительную «Вдова лорда Эдварда дважда радовала повара Прова»

Испытуемым довольно часто предлагали сделать замер скорости. Подсчитывалась как скорость, так и количество опечаток, дробью. Сугубо для сравнения результатов за одну ошибку скидывали 10 знаков со скорости в минуту. Например, делаем минутный замер и по результату у нас 65 знаков и две ошибки. Итоговая скорость 45 знаков.

Мы с Ходыкиным наблюдали очень внимательно за процессом, участвовали в замерах, анализе, дискуссиях. И было сразу понятно, что у системы есть две основные проблемы, делающие это абсолютно непригодным для использования в условиях ПТУ. Первое – то, что учащихся все время загоняют в стресс. Одно дело – пришедшие для участия в эксперименте добровольцы, и совсем другое – просто ученики. С ними так нельзя. Да и аутогенные тренировки в классе машинописи- это как? Ах, да, в позе кучера.

Второй фактор – реально ОЧЕНЬ много опечаток они делают. В профтехучилищах есть некоторые условные нормативы, которым должно соответствовать качество работы дипломированного профессионала. Какой смысл в скорости если потом нужно часами исправлять ошибки?

По итогу проведенного Кужелевым экспериментального обучения мы с Ходыкиным оказались в странной ситуации – все давно готово, только причесать. А пользоваться этим нельзя.

6 лайков