Михаил, очень интересно читать, действительно как книгу. Жду с нетерпением продолжения. Спасибо. Я думаю будет весьма познавательно.
Михаил, а сейчас, имея опыт жизни в стране, вам не хочется возродить методику быстрого изучения машинописи?
И еще интересно - что стало с вашим кооперативом Лингва-П?
Михаил, спасибо Вам за то, что находите время и пишите свою историю … у Вас прямо “сквозь тернии к звездам” получилось 
Очень интересно! Большое спасибо.
А давайте, чтобы тему не засорять, вместо спасибо просто нажимать кнопочку “спасибо”, а вопросы уже писать.
Америка началась для нас утром. Мы проснулись рано, часов в пять-шесть утра - сказалась разница во времени. Нью Йорк готовился к параду - Thanksgiving. Про телику шла трансляция с площадей. За окном невероятно тихо заводились машины. Я выглянул в окошко мотеля - под окном была парковка. Машины, сейчас таких уже не встретишь на улицах, были преимущественно громадные, как баржи. Чтобы развернуться на городских улицах они выезжали на перекресток и поворачивали, заезжая на все 4 улицы перекрестка. Небольших современных машин было совсем немного.
Мы с отвагой исследователей выходили на безлюдные улицы - сначала минут на 10 туда-сюда по улице. Потому уже на полчасика. Страшно - что, если обратной дороги не найдешь? Магазины были закрыты, но был вполне работающий крохотный магазинчик с корейцем в качестве продавца или хозяина - не знаю. Это был наш первый в жизни буржуйский магазин. Внутри было очень тесно, но ассортимент сбивал с толку. На полках одновременно были фрукты из разных сезонов - им не положено быть вообще в одно время в магазине. Тем, кто не помнит качество и внешний вид тех жалких подобий фруктов и овощей, которые продавались в СССР, не понять нашего удивления и восхищения. Тут же было мясо - чистое, без жира и без костей. Ну, всякая другая экзотика, незнакомая советскому человеку. Мнения наши с женой разделились. Ее немного стало в этом магазине подташнивать, а мне было обидно, что нет рядом родителей, друзей - это же надо видеть, невозможно, чтобы такая лепота стояла сама по себе и никто не восхищался. Мы купили 3 груши - я очень любил с детства сочные груши. Она была необычного цвета (темно-коричневая) и прикольной формы - вытянутая, не пузатая как мы привыкли.
Было солнечно, градусов 15-18, тепло. А мы только прилетели из снежной вьюги. И, вроде, Нью Йорк явно не тропики, но было очень приятно и как бы сказочно, оказать в теплом солнечном лете. Начало было явно хорошим.
Возрождать там особо ничего не надо. А раскручивать сил нет, занят очень. Она есть в Интернете. Поищите на Портнов-Ходыкин. Есть специализированный сайт urikor.net - там методичка наша вывешена.
Это не мой. Просто я им тренировал педагогов. Они квартировали в здании ПТУ на Полежаевской. Хороший был парень во главе. Убили его через пару лет после нашего отъезда.
Нами занимался ХИАС, одна из еврейских организаций. Поскольку были праздники, то нас бросили в мотель и просто там подкармливали пока не началась рабочая неделя. Всем сделали потерявшиеся по дороге медицинские анализы и отправили по назначению. Но на это ушло дней десять. А пока мы “отмокали” в мотеле.
Еду приносили из соседнего китайского (как потом оказалось) ресторанчика три раза в день. Меню составлял кто-то из сотрудников ХИАСа. Составлял умело - мы наслаждались пышными сэндвичами с ветчиной, сыром, капусткой и помидорами, супами, и что там еще было. Кормили обильно. С каждой едой нам давали на троих три баночки колы или чего-то в этом роде. Баночки накапливались и мы обратили внимание, что в каждой лавченке висит объявление, что там принимают баночки и дают за них по пять центов. Наш первый американский заработок приключился в форме сданных баночек на полтора доллара.
Из недоступных и желанных по советским временам дефицитов мы наслаждались кукурузой в банках, по три на доллар. Не могли наесться.
ХИАС платил за мотель и питание. Я говорил жене, что, поскольку нас тут держат не по нашей воле, то, наверное, нам положены какие-то суточные тоже. Она мне крутила пальцем у виска типа, ты чего офигел - кормят, содержат, какие суточные. В некотором смысле я оказался прав, поскольку нам потом, по приезде в Сан Франциско выдали за это время какую-то сумму фудстепами.
Раз в день приходил улыбающийся во весь рот мексиканец, говорил одно слово - гарбидж - забирал мусор, менял мешок, и уходил. Гарбидж оказался первым словом, которое мы выучили на новой Родине.
Михаил, а нету никаких фотографий “того времени”?
не было тогда телефонов с камерами:-)
Ну может есть в печатном варианте. Их можно отсканить или уже есть отсканенные.
Очень интересно читать, все больше и больше проникаюсь к Вам уважением. Про обучение евреев в вузах Союза мне рассказывала мама, точнее бабушка о маме, так как сама мама даже вспоминать не хотела, что ее дразнили, запарывали курсовые и т.п. Вы добавили мне немало знаний в этом вопросе.
Далеко не всех и далеко не везде.
Не сомневаюсь, что далеко не всех, но в моем случае было как я написал.
Михаил, а почему в Москве английский не выучили? Достаточно же времени было от подачи анкет до отъезда. К тому же методиками интенсивного обучения владели.
Вопрос «ехать-оставаться» в те годы (перестройка, кооперация) стоял примерно так же как и сегодня:
- можно жить – зарабатывай сколько хочешь
- все меняется к лучшему
- если бы раньше, то понятно – а сейчас-то, когда свобода, зачем?
- кому мы там нужны?
- кто будет родителями без нас заниматься?
- язык?
Еще не убивали бизнесменов, но страх оказаться за решеткой вообще на ровном месте был реальный. Кроме того, было ощущение, что общество может развернуться в любую секунду обратно и тогда уже тех, кто купился на обещанные перемены, не пощадят.
В самом конце восьмидесятых начался настоящий исход евреев из страны и из Москвы, в частности. На вопрос «куда едете?» ответ был «не куда, а откуда». Почти каждую неделю были проводы, слезы, прощания, обнимания, поездки в Шереметьево и обратно. Самое тяжелое – вычеркивание имен из записных книжек. За год половина людей в моих телефонных кондуитах убыла за рубеж. Становилось не по себе от этого всего.
Мне, несмотря на все негативные моменты, было прикольно и весело. Идеи фонтанировали, на место убывших становились новые люди. И так чтобы уехать на взлете мне казалось не вполне оправданным. Это было время надежд.
У жены не только с режимом, но и со всем этим местом на карте были свои счеты почти с рождения. Она из Киева. Росла с сочной еврейской фамилией. Я с антисемитизмом в детстве сталкивался иногда, но это было больше как недоразумение, нежели норма. В Киеве реалии были другие. На Украине и сверху и снизу было все не на шутку. В ВУЗы в принципе не принимали на дневное отделение. В Брянске, сразу после пересечении границы Российской Федерации с украинской стороны, было несколько крупных ВУЗов, в частности, Политех. Там в частном секторе и в общаге жили несколько тысяч студентов с Украины, сотни киевлян.
Жена училась в физмат-школе с серьезным процентом евреев и все до единого были вынуждены уехать в Россию чтобы поступить в ВУЗы – Москва, Питер, Казань, Новороссийск, Брянск. Супруга моя уехала в Москву и поступила в Институт Связи, где мы с ней и встретились. Она училась на курс моложе. У нее вся семья – связисты. А старшая (на семь лет, естественно) сестра когда-то тоже закончила этот же институт, вышла замуж за препода-математика, и жила на Щелковской. Так что, супруга моя у нее и поселилась на первое время.
Уехать подальше ей хотелось со школьных лет. Буквально, с начальной школы. Еще ей, 10-летнему ребенку, мечталось выйти замуж за еврея с русской фамилией и чтобы хорошо решал задачки по арифметике на много действий (опаньки!!!). Сама мысль о том, что там можно что-то ловить, была для нее совершенно очевидным бредом. Собственно, ее усилиями мы и уехали. Я не сопротивлялся особо, но и не делал ничего чтобы уехать – был занят по бизнесу сутки напролет.
Поскольку мы питались в мотеле каждый день одним и тем же, в соответствии с утвержденным свыше меню, народ начал похныкивать, что, мол, приелось. Работник ХИАСа нас там навещал день-через день. Он выслушал голос народа и сказал, что финансовый год только начался, денег много, велено на нас не экономить. Поэтому нам раздадут меню и мы сами себе можем что угодно выбирать. Было радостно, имелось в наличии предвкушение чего-то прекрасного.
Ресторан был китайский, меню на английском и китайском. Многие слова были понятны – chicken, veal, lam, noodles, soup. Многие слова было не понять, но какой-то гастрономический образ в сознании складывался и без этого. Кроме того, какие-то из блюд были напечатаны красным цветом. Мы, посовещавшись, решили, что это должно быть самое классное, раз это цветом выделили. Поделились с соседями – тем идея понравилась тоже. Короче, весь мотель заказал из красного списка. Кто же мог знать, что они так жутко перченые блюда выделяют. Есть принесенное по нашему заказу было невозможно в принципе, очень остро. И вообще, черт знает что там оказалось, помимо остроты.
Работник ХИАСа, покачав головой, сказал, чтобы новички не выпендривались больше, и что он теперь сам будет для нас заказывать.
В Нью Йорке за эту неделю с небольшим у нас было два ярких события. Во-первых, из Нью Хевена нас навестила школьная подруга жены с мужем. Они уехали в 1978 году. А мы с ними общались очень дружно до их отъезда. В Крым вместе ездили, по Киеву гуляли, когда навещали там родителей жены. Короче, мы были очень рады. Они за 10 лет обросли всякой недвижимостью, получили местное высшее образование (в Киеве они закончили техникум железнодорожный). Было приятно встретиться. Но, это они нас навещали в гостинице.
Другая встреча была со школьной подругой сестры жены. Сестра ей позвонила из Сан Франциско и попросила нас развлечь малость. Они уже жили в США лет 10. У них был собственный дом не уверен точно где, но в городе, не в пригороде. Они нас посадили в свою машину-баржу и мы заехали по дороге на Брайтон, зашли в большой 2-х этажный русский магазин. Много кассовых аппаратов, много разных разделов. Мы от разнообразия еды просто ошалели – торты, конфеты, колбасы, деликатесы мыслимые и немыслимые. Муж сестриной подруги уныло оглядывал полки. Увидев наше оживление, он спросил с вялым удивлением: «что-то нравится?» Мы закачали головами в утвердительном смысле. Он же покрутил головой и сказал: «не знаю даже – нечего взять». Но что-то он купил и мы вскоре оказались у них дома.
Сейчас уже я дома не помню совершенно, но помню стол со всякими яствами. А на столе стояли 3-4 полугалонные пластиковые бутыляки с содой, разные, с яркими этикетками. Вот это люди живут, подумал я. На широкую ногу. Поделился с женой и она со мной согласилась. Это тебе не хлипкая жестянка, за которую дают пятачок.
За неделю мы в Нью Йорке отоспались, привыкли к разнице во времени, начали строить планы на посмотреть и на посетить разные точки. Но, нас совершенно неожиданно подняли как по тревоге, взяли кровь, мочу и, возможно, еще что-то. А на следующий день мы уже летели рейсом на Сан Франциско. Полторы штуки за эти билеты мы потом по тридцатке выплачивали ХИАСу несколько лет, удивляясь где они взяли такие дорогие билеты.
Мы не могли смириться с выбрасыванием на помойку пластиковых ведер, стаканов, вилок-ложек. То есть, нам объясняли, что это все разовое, но чтобы такую красоту выкидывать? Сердце кровью обливалось. Выкинули гораздо позже, уже в Сан Франциско, когда поняли, что хранить негде, да и воспользовать снова этим нам не придется.
Удивительно, но, учитывая созданные вами успешные бизнесы в Америке, я посчитал, что вы были владельцем или совладельцем кооператива Лингва-П. Но оказалось, вы были в нем наемным работником.
В связи с этим и первоначальным желанием работать по найму в Америке - когда и каким образом произошла метаморфоза вашего сознания и от менталитета наемного работника вы пришли к мышлению собственника успешного бизнеса? Просьба дать ответ, когда ваше повествование хронологически подойдет к этому моменту.
Я у них не был наемным работником. С чего Вы взяли? У меня был свой. Назывался Научно-Методическое Объединение “Непрерывное Образование”. Я у них выполнял консультативную работу за процент от оборота.
Просто так случилось, не специально. Увидел что-то, было интересно. Начал заниматься парт-тайм, параллельно с работой. А школа росла как на дрожжах и я уже не мог совмещать.