да, согласен, здесь муза дяди Миши лишь летать должна, а мы всё кусаемся, как глупые щенки…
Я бы даже сказал не для литературы, а для Великого Литератора. Помните? “Как почетный святой, почетный великомученик, почетный папа римский нашего королевства…”
2 лайка
А это кто?
1 лайк
Профессиональный юмор в ВНМЦентре
Организация у нас методическая. Это и в названии даже прописано. А кто такой методист? Это тот, кто не сам учит, а учит педагогов как лучше учить. Это может быть просто опытный учитель. А может быть и профессионал со специальным образованием и даже ученой степенью – от уровня решаемых задач зависит. Есть такие, что и докторскую степень по педагогике имеют, не то что кандидатскую.
Была в те годы такая шутка распространенная, что, если не можешь работать, то учи других как надо работать. В ВНМЦентре к этой шутке добавляли – а если не можешь учить, то учи как учить.
Был еще у нас в коллективе такой анекдот. На улице прорвало канализацию – крышку тяжелую с канализационного люка сорвало. Содержимое трубы выхлестывается наружу и растекается по улице. На починку аварии из ЖЭКа высылают опытного слесаря-сантехника и с ним за компанию практиканта из ПТУ.
Матерый профи ныряет в колодец навстречу потоку, буль-буль, выныривает и говорит пацану – ключ на 8. Берет ключ и снова туда ныряет. Буль-буль, выныривает и говорит – ключ на 12. Снова ныряет. Через минуту поток из колодца прекращается. То, что там накопилось оседает вниз – проблема решена.
— ну, что, практикант, видишь как мастера работают?
— дядя Вова, это ж с ума сойти, я в ПТУ расскажу – никто не поверит
— вот так пацан, учись. А то будешь всю жизнь ключи подавать
ДНД – добровольная народная дружина
Была в СССР такая организация – Добровольная Народная Дружина, или сокращенно ДНД. Вы, наверное в старых фильмах видите ходящих по улицам по два-три человека группки “дружинников”, то есть, членов ДНД. Это не милиция – ни оружия, ни специальной подготовки у них нет – только красная повязка с надписью «Дружинник». Основная задача – патрулирование улиц в вечернее время и внушение страха мелким нарушителям порядка – пьяницам, в основном, и мелким хулиганам. В случае более серьезной опасности дружинник должен вызвать милицию.
Советские граждане если не все, то многие, охотно выходили на дежурства. За 11 дежурств в течение года давали три оплачиваемых дня к отпуску, то есть, не просто так болтаешься по улицам, а с пользой для семьи. Я и в ЦКБ Связи и в ВНМЦентре выхожу на дежурства, набираю свои 11 выходов в год. В ВНМЦентре есть человек, ответственный за отправку нужного количества дружинников от организации. Это обычный научный сотрудник с такой специфичной общественной нагрузкой. Как именно его стимулируют я не знаю.
У нас есть свой участок, который мы патрулируем в районе метро Проспект Мира. Там живет в переулке моя сотрудница из ЦКБ и мы с Ходыкиным иногда к ней на часок заходим выпить горячего чая в морозные дни.
Иногда нас приписывают к вытрезвителю. Там весело. Все время подвозят выпивших мужиков. У них описывают вещи и деньги под протокол и мы должны как свидетели этот протокол подписать. Мужиков раздевают до трусов и запускают в такую громадную спальню, довольно холодную, чтобы они там спали и вытрезвлялись. Чтобы не перепутать кто есть кто им на спине под лопаткой шариковой ручкой пишут порядковый номер. Если трусов нет, а это бывает, то оставляют в брюках – нельзя унижать человеческое достоинство человека, Даже пьяного в дупель.
Но могут и поколотить тоже, если клиент сопротивляется, дерется, ведет себя агрессивно, отказывается подчиняться указаниям ментов. Менты добродушны, в целом, но грубоваты – лимита, не москвичи. После армии в милицию поступают чтобы в Москву переселиться в общежитие. А со временем и прописка будет и квартира.
Клиенты вытрезвителя в целом тоже не злые. Они позволяют себя раздеть, пытаются что-то рассказать милиционерам по-свойски. Оказавшись на койке некоторые тут же отрубаются, а некоторые кричат, переговариваются друг с другом, поют популярные песни из репертуара Аллы Пугачевой или застольные – Шумел камыш или Бродяга к Байкалу подходит.
Однажды меня взяли в патрульный ГАЗик собирать клиентуру в тех местах, где она обитает. Парочку взяли в зимнее время в магазинах – они там в тепле у батарей водяного отопления засыпают. Иногда и прямо на улице спят – это очень опасно. Кто-то звонит и просит забрать. Удивительный был момент когда мы ехали по Проспекту Мира, а это очень большая хорошо освещенная улица.
У светофора по «зебре» на красный свет прямо перед носом у ментов переходили улицу три пьяных мужика, взявшихся за плечи. Они явно друг друга поддерживали. Наш ГАЗик резко тормознул чтобы их не сбить и остановился в нескольких сантиметрах от крайнего мужика. От этого торможения, хоть и не случилось физического контакта, вся троица завалилась на асфальт в сторону от милицейской машины. Загрузили всех троих и отвезли в участок, то бишь, в вытрезвитель.
Не стена красит человека
Так случилось, что у ВНМЦентра бал контракт с какой-то художественной организацие на художественной оформление одной лаборатории в здании на Черняховского 9. К контракту был приложен утвержденный эскиз – тропические джунгли ядовитых цветов. Без животных и без птиц, Но с экзотическими листьями, лианами, мшистыми стволами – что-то совершенно невозможное для научно-исследовательского учреждения. Нормальный человек в таком антураже работать не захочет – можете мне поверить, я знаю не понаслышке, как вы сейчас поймете.
Никакая лаборатория себе такого не хочет, а день по безналичному расчету уже оплачены и женщина-художник из художественного треста прибыла в наше расположение со всем инструментом. К счастью для Николая Ивановича Лебединский вызвался предоставить нашу машинописную лабораторию в качестве объекта художественного освящения.
Веселая женщина-художник разметила нам все стены, разрисовала их сначала мелками, перенося эскиз на объект раскрашивания. Потом с помощью стремянки и набора красок с кисточками она все четыре стены раскрасила, превратив наше помещение в филиал диких джунглей. Эти джунгли приводили в полный восторг наших испытуемых, которые каждую неделю приходили для участия в экспериментальном обучении. У нас не тольк методы обучения необычные, не только результаты обалденные, но даже помещение, где мы работаем, не как у нормальных людей.
Глядя на работу художницы, я пришел к философской мысли, что не стена красит человека, а человек стену. Еще был забавный момент с этой женщиной – она не могла выговорить название организации, находящейся в нашем здании. Всего резидентов Черняховского 9 было три. ВНМЦентр, редакция журнала Профессионально-Техническое образование, и еще одна с название СоюзПрофтехЗагранПоставка.
Журнал занимал одну классную комнату и там было человек 5-6 редакторов. Рядом крохотный кабинет главного редактора. Все это на втором этаже, соседняя дверь с лабораторией Лебединского. Когда мы выходили на лестничную клетку перекурить, то нашим наиболее вероятным сокурильщиком был кто-то из редакции.
Созпрофтехзагранпоставка занималась строительными проектами в развивающихся странах, где с помощью СССР строились или оборудовались профтехучилища. Парты, доски, проекторы, станки – все на свете нужно было спроектировать, доставить, на месте собрать и запустить. Во всяком случае, я понимал их работу именно так. С ВНМцентром их сотрудники никаких отношений не имели, вместе не курили, в столовой не пересекалсиь, и на дежурство дружинниками не ходили. На овощебазы они тоже как-то без нас выходили.
Женщина-художник никак не могла выговорить Союзпрофтехзагранпоставка. У нее все время получалось очень забавное СоюзПрофтехПогранЗаставка.
Есть забавная история, связанная с журналом ПТО, это общепринятое сокращение. Редакция его находилась с Москве, на Черняховского 9. А печатался журнал стотысячным тиражом на полиграфкомбинате в городе Чехов. Это в Московской области, по курской дороге, две остановки не доезжая до Серпухова.
В Чехове тоже были люди, работающие с текстом – корректоры. В одном номере журнала, а он ежемесячный, две тысячи раз встречается слово «профтехучилище». Во всяком случае, мне вышедший покурить редактор сказал именно так. Между редакцией в Москве и корректорами в Чехове постоянно идет своего рода игра. Из двух тысяч раз в двух-трех местах по тексту редактора специально пропускают в слове «профтехучилище» букву «ч». Соответственно, корректоры должны поймать несколько раз слово «профтехуилище».
Был случай, когда не поймали. Комиссию прислали разбираться. Оказалось, что они не только так развлекались втихаря, но и в редакции все об этом знали включая главреда, которой дали строгий выговор. А шалуна-редактора просто поперли.
Разведчик по снабжению.
Марк Ефимыч Рубинштейн прошел всю Отечественную, служил в разведке. На гимнастерке места нету дырочку под новый орден сделать. Войну он закончил в Австрии. Американцы и Советская Армия ушли оттуда в 1955 году. Марк Ефимыч демобилизовался и приехал в Москву, откуда уходил на фронт в сорок первом, в военкомат городской пришел за назначением по гражданской службе. И предложили ему «воровскую должность» - директором ресторана Пекин.
Рассказывал он мне эту историю с хохотом спустя 30 лет, в 1985 году.
— Представляешь, мне, боевому офицеру на воровскую должность!!!
Марк Ефимыч последние годы работал начальником отдела снабжения ЦМТ – центра международной торговли на Красной Пресне. Но, в начале восьмидесятых он вышел на пенсию и чтобы не скучать начал присматривать непыльную работу для пенсионера.
Как он попал в орбиту к Николаю Ивановичу я не знаю, но тот взял его младшим научным сотрудником в лабораторию Лебединского с тем, чтобы использовать старые связи снабженца для удовлетворения потребностей лаборатории интенсивных методов профессионального обучения. Мы всей командой не раз выезжали с нм на склады ЦМТ, где нам отдавали вообще без оплаты, в качестве шефской помощи, списанное барахло – ковровое покрытие с закрывающихся экспозиций, мебель и цветные небольшие телевизоры из тамошнего гостиничного комплекса.
Марк Ефимыч любил вспоминать войну. Его разведгруппа в Австрии и Германии заходила первой в населенные города, в деревни, в рыцарские замки – они проводили разведку и зачистку местности перед входом войск. Валюту было положено собирать и сдавать по инстанции. Они не успевали сдавать и однажды сожгли под протокол два мешка долларов, потому что уже негде было их держать. Когда надо было чем-то покрыть сверху грузовичок, заехали в какой-то замок, взяли из залы большой ковер и им накрыли.
Невысокого роста, веселый, юморной, с острым умом, добродушный. Героический мужик, который с возмущением отказался когда-то от воровской должности директора ресторана, но, волею судеб самореализовался на гражданке в снабжении. Он просто завалил Сан Саныча нужным и ненужным барахлом. Сан Саныч никогда ни от чего не отказывался, хотя, зачастую, мы довольно много из подарков ЦМТ вынесли на помойку.
Командировка в Харьков
Иногда мне приходилось ездить в командировки от ВНМЦентра. Чтобы куда-то поехать, надо попросить приглашающую сторону постучаться к Николаю Ивановичу и попросить помочь – прислать грамотных ребят чтобы наладить учебный процесс в каком-то ПТУ. Иногда мне просто говорили, что надо ехать. Иногда подкатывались не могу ли я помочь и я такие запросы просил направлять по начальству.
Надо сказать, что Николай Иванович любил делать широкие жесты, любил помогать тем, кто обращался за помощью, за поддержкой. А я любил путешествовать за казенный счет, так что, интересы сторон совпадали.
Однажды пришел к нам в лабораторию пожилой человек, работающий пенсионер из какого-то харьковского ПТУ. Так помимо прочего готовят машинисток. Он слышал мое выступление где-то и понял, что есть тема для разговора. Пригласил к ним на неделю приехать. Я согласился, но поставил два условия. Первое – все решать через Николая Ивановича. Второе – просятся на стажировку две преподавательницы из Краснодара. Давайте тогда уже и их примите у себя чтобы я мог одной поездкой две территории охватить.
Был май 1985 года, стояла чудовищная жара, в районе сорока градусов. Из-за этого я не особо погулял по городу, разве что совсем немного. Все основные достопримечательности мне приглашающий дедушка показал. Он водил сразу и меня и двух дам из Краснодара. Одна из них совсем молоденькая была, лет 20 не больше. Вторая ей вполне годилась в мамы – лет сорока. Но обе настолько пытливые, что я неделю с ними проговорил без перерыва. Они мне потом звонили в сентябре и говорили, что успешно запустили два класса по нашей методике.
Вообще, приезжать куда-то от вышестоящей организации приятно – селят в хороших условиях, норовят на машине подвозить, город показать, обращаются уважительно, не по годам моим юным – не привык я тогда еще к такому почтительному обращению. Забавно было немножко. Я – не начальник, простая трудовая лошадка, как и они.
Во всяком случае, география наших внедрений вышла за пределы Москвы. Появились последователи в Харькове и Краснодаре.В скором времени эта география расширилась еще после моих поездок в Баку и в Ереван.
3 лайка
Дали мне разнарядку в аспирантуру.
Наша Ученый Секретарь проходила по лабораториям, спрашивая не хочет ли кто в аспирантуру в НИИ Педагогики и Психологии Профтехобразования. Это один из десятка институтов Академии Педагогических Наук СССР, находится в Казани. Аспирантура заочная, то есть, надо иногда наезжать в Казань пару раз в год. А так, работаешь с руководителем удаленно из Москвы. Руководитель не должен быть сам из этого НИИ. У меня был человек, который готов был быть моим научным руководителем.
Звали его Ефим Григорьевич Осовский. Ефим Григорьевич был доктором педагогических наук, заведующим кафедрой педагогики Саранского Университета. С точки зрения научных интересов, Ефим Григорьевич был специалистом по истории профтехобразования в СССР. Был целый научный пласт в этой области расстрелянный и похороненный НКВД в тридцатые годы Институт Труда, психотехники – погуглите если будет интересно. А Ефим Григорьевич в этом был как рыба в воде.
Интеллигентный, вежливый, остроумный человек. Не помню кто нас друг другу представил, но у нас сразу возникла взаимная симпатия. А мне позарез нужен был грамотный и опытный научный руководитель. Педагогика – не моя профессиональная область, если серьезно посмотреть, в отличие от связи. Ну, конечно, формально я имею заочное педагогическое образование, но, самое главное слово тут «заочное», то есть никакого особо образования и нет. Зато есть опыт в исследовательской и методической работе, но эмпирический, бессистемный. И я понимаю, что без серьезного руководства просто пропадаю, не расту.
В аспирантуру я сдавал только один вступительный экзамен – по Истории СССР. Педагогику за курс университета я сдавал в Тверском университете. Светлане в аналогичной ситуации для поступления в аспирантуру пришлось еще и педагогику сдавать и иностранный язык. Но иностранный язык у меня уже был сдан на уровне кандидатского, поэтому и его сдавать не пришлось.
Неприятная ситуация с экзаменом по истории была в том, что началась перестройка. Все враги оказались патриотами, патриоты врагами, не были еще написаны новые учебники с современными толкованиями, а по старым учебникам выходило не поймешь верно или нет. Надо было и знать что в учебниках, и по газетам и журналам – какая нынче линия у КПСС. Но, экзаменаторы особо не цеплялись, все прошло хорошо.
Я рассчитывал, что в аспирантуре мне без проблем утвердят научным руководителем Ефима Григорьевича. Он, хоть в Саранске, не в Казани, но человек абсолютно свой для системы профтехобразования и для профессиональной педагогики. Он там вообще всех знает в этом институте.
Но, сложилось все по другому сценарию. Меня взял в аспиранты директор института – академик, член экспертной комиссии ВАК (там утверждают диссертации) – Мирза Исмаилович Махмутов. Это был человек – легенда. Востоковед, знаток восточных и тюркских языков. Был разведчиком-нелегалом лет семь-восемь. Был министром Просвещения Татарстана 18 лет. Он создал под себя этот институт в академии педагогических наук и перешел туда работать с министерской должности. Мирза Исмаилович был создателем теории проблемного обучения, автором множества книг и статей. О таком руководителе даже в самых смелых мечтах не находилось места. И он сам меня выбрал – никто не ходатайствовал, без всякого блата.
Перед тем как написать эти строки, я глянул что пишут про Мирзу Исмаиловича в Википедии. Он был научным руководителем восьми докторских и 42 кандидатских диссертаций. Если бы я через несколько лет не уехал в США, то было бы 43.
В завершении портрета моего научного руководителя скажу, что Мирза Исмаилович был настоящим красавцем. Под два метра ростом, подтянутый, стройный. Мужественное лицо. Не просто мужественное, но слегка ироничное, очень интеллектуальное. Короче, был я в состоянии абсолютного и ничем не заслуженного счастья.
Еще одно несомненное достоинство такого руководителя – он раз в пару недель бывает по делам в Москве, участвует в многочисленных мероприятиях Академии Педнаук. Можно подъехать к залу заседаний в назначенное время и минут 15-20 с ним посоветоваться – а больше и не надо.
Как только формальное мое зачисление в аспирантуру произошло, Мирза Исмаилович назначил мне встречу именно в такой ситуации – дождаться в приемной академии пока он выйдет оттуда с заседания. Там в приемной человек десять кроме меня. Один из них молодой парень, лет тридцати – натуральный Садко. Широкоплечий блондин, метра два ростом, улыбка хорошая, скромная. Вообще, вид у него почти застенчивый. Он реально прекрасен собой.
Тут из зала заседаний выходит М.И.Махмутов. Заметив меня, он помахал рукой. А в это время в направлении Мирзы Исмаиловича двинулся блондин-гигант, который явно ждал там именно Махмутова. Махмутов, раскинув руки в стороны двинулся в направлении нашего Садко. Он его обнял несколько раз приговаривая громко «о-хо-хо, вы только поглядите». Потом, не секунду остановившись спросил его
– а вы кто?
– так, я же аспирант ваш, Мирза Исмаилович
Повернувшись ко мне лицом, продолжая одной рукой придерживать парня за спину, Махмутов с неподдельным восторгов сказал мне
– видал, какие кадры растим?
Светлана и ее поступление в аспирантуру
Светлане предложили воспользоваться невостребованной заявкой на место в аспирантуре от самого серьезного института Академии Педагогических наук – НИИ Общей Педагогики. Как видно из названия, это институт методологический, системный, философского уровня задачи решает. Но, нужен научный руководитель, который захочет такого непедагогического аспиранта из инженеров. Для института в Казани, куда взяли в аспирантуру меня, Светлана была бы идеальным кандидатом – там занимаются проблемами профессиональной педагогики.
Был человек, научный руководитель Светиной мечты – Борис Семенович Гершунский, но он живет в Киеве. Доктор педагогических наук, автор многочисленных учебников по электронике для техникумов. Он же и шахматист, и судья международной категории по шахматам. Но, самое главное, Светлана зачитывается его книгами и статьями, проштудировала обе его диссертации. Но он в Киеве, а мы в Москве.
Среди сотрудников ВНМЦентра есть люди со связями. Один из них договорился о встрече Светланы с легендарным человеком – Исааком Яковлевичем Лернером. Он член-корреспондент Академии Педагогических Наук СССР. Обычно фамилия Лернер шла в то время в паре с фамилией Скаткин. Михаил Николаевич Скаткин был тогда академиком. И оба они, Лернер и Скаткин были старшими научными сотрудниками НИИ Общей Педагогики.
Столько педагогов сколько выпускали советские педвузы и университеты, изучали педагогику по учебникам Лернера и Скаткина. Трудно себе представить в советской педагогике людей более известных и почтенных. Во всяком случае, я позволю себе такое утверждение. Их книги были переведены на десятки языков в странах социалистических и развивающихся. Половина педагогов планеты Земля были их учениками.
И, вот, на скамеечке в коридоре Института Исаак Яковлевич Лернер нехотя беседует со Светланой, которая хочет его подписать себе в научные руководители. Тот в Светлане никак не заинтересован и пытается ее мягко отшить. В какой-то момент, показывая пальцем на соседнюю дверь напротив скамеечки, Лернер произносит
- а почему бы вам не поговорить на эту тему с Борисом Семеновичем Гершунским, он занимается вопросами, которые вам намного ближе, с вашим опытом и образованием
– подождите, но, ведь Борис Семенович в Киеве живет и работает
– это он раньше был в Киеве, а уже две недели назад его перевели в Москву и он теперь в нашем институте работает заведующим лабораторией «Методологии и Прогнозирования в педагогике»
Передать словами то, что почувствовала в этот момент Светлана совершенно невозможно. Может, вы вообще не верите в чудеса, но, как видете, чудеса случаются. Светлана пришла к Борису Семеновичу с правильными словами – я прочитала все, что вы написали, я мечтала чтобы вы были моим научным руководителем, но вы были в Киеве и я понимала что это невозможно. Но сейчас!!!
Как это часто бывает с евреями-начальниками, они неохотно берут евреев сотрудников. Тут и общая политика в конкретном институте, и нежелание слыть человеком, который «тащит своих».
– как у тебя с пятым пунктом (это графа «национальность» в анкете при приеме на работу)?
– у меня с пятым пунктом все прекрасно – сказала Светлана
Аспирантура была очная. Вот так осуществляются мечты, господа
Светлана получила для поступления в аспирантуру замечательную характеристику от своей заведующей лабораторией в ВНМЦентре. Но ей надо было еще сдать два вступительных экзамена – История КПСС и университетский курс Педагогики. Экзамены были сданы успешно. Как раз в это время увеличили стипендии аспирантам и с зарплаты младшего научного сотрудника в 130 рублей в месяц, Светлана ушла в аспирантуру на 150 рублей в месяц.
Когда Светлана оформляла уход из ВНМЦентра в аспирантуру, ее зав лабораторией была недовольна – ищи теперь нового сотрудника, обучай его, а план никто не сокращает.
– Но вы же сами мне такую хорошую характеристику написали, что же вы сейчас переживаете?
– Так я же была уверена, что тебя не возьмут
В этом году исполнится пятьдесят лет как мы женаты и я могу сказать, что никогда я не был так счастлив в нашей семейной жизни как те три года, когда Светлана была аспиранткой Бориса Семеновича. Она парила, как на крыльях, она была увлечена, она была счастлива и не знала перерыва в своем росте. Это было ее, по-настоящему
Борису Семеновичу было лет под пятьдесят. У него было несколько аспиранток, которые ловили каждое его слово. А он был мужик юморной. Тогда было очень трудно купить книжки по шахматам, а у нас дочь занималась в шахматной школе при Дворце Пионеров на Ленинских Горах. А Борис Семенович имел возможность покупать эти книжки в ларьке клуба шахматистов. Он дарил нашей дочери книги Карпова, Каспарова, других гуру и чемпионов, подписывая их от имени авторов: «Дорогой Инночке с пожеланием успехов. Гарри Каспаров». И размашистая подпись.
На улице Горького, почти в самом ее начале, был магазин «Педагогическая Книга», а в нем все по педагогике, как вы можете догадаться. Но тиражи были небольшие и всякая приличная книжка тут же улетала. Борис Семенович во главе группы аспиранток заходит в магазин и осматривает что там на полках.
– Да, нечего читать. Нужно срочно садиться и писать
Через несколько лет прекратят свое существование и СССР и ее Академия Педагогических Наук. На место академии придет РАО – Российская Академия Образования. Указом Президента Ельцина будут назначены семнадцать академиков-учредителей. Они потом уже выберут всех остальных академиков и членов-корреспондентов. Борис Семенович будет в числе этих семнадцати.
Первые шаги в аспирантуре состояли в том, чтобы научиться писать научно-выглядящий текст. Помимо содержания, у научно-педагогического текста есть еще общепринятый стиль. Там простым человеческим языком не пишут. А у Светланы на тот момент вообще никакого опыта написания текстов не было – ни книг, ни статей, ни даже технической документации. Надо было учиться с нуля. Но ее этот процесс очень увлекал. Светлана прочитывала статьи и диссертации по педагогике, выписывая из них всевозможные речевые обороты.
На освоение стиля ушло месяца три. Дальше дело было за содержанием. По итогам освоения стилистики научного текста, Светлана написала несколько абзацев такого стилизованного текста, использовав весь арсенал наработанных оборотов, и дала мне с гордостью почитать. Я был потрясен до глубины души – это был серьезный научный по форме текст вообще без всякого содержания. То есть, никакой попытки сделать текст содержательным не было сделано. Но, какая форма, мама родная!!! Настоящий ученый-педагог.
Педагогическая научная общественность съезжалась частенько в Москву на всевозможные сборища. Педагогическая наука делалась не только в институтах академии педагогических наук, но и на кафедрах педагогических институтов и университетов, коим несть числа. А тут еще и перестройка, повышенная активность. Уже мало кто спит в зале. Я раз пять-шесть вместе со Светланой и Борисом Семеновичем оказывался на таких сборищах. Надо сказать, что и с моим первый научным руководителм и со вторым Гершунский был в очень тесных рабочих отношениях. Так что, мы, как бы из одной тусовки, во всяком случае, неформально.
Борис Семенович был героем этих сборищ. В силу сложившихся обстоятельств, дорывавшиеся до трибуны люди были настолько в своих скучных темах, что слушать их невозможно. Особенно, если ты слушаешь одного оратора несколько раз – их выступления на 95% повторяли одно другое. Как сказала Светлана «они всю жизнь сосут один и тот же леденец». По теме сборища вообще мало кто был в состоянии что-то сказать. И тут выходит Борис Семенович, а он очень хороший оратор, и по делу, грамотно, убедительно, аргументированно, с задором выступает, срывая овации.
Однажды вышло так, что каком-то сборище в зале сидели подряд Михаил Николаевич Скаткин, Борис Семенович, Светлана и я. Выступал какой-то совершенно неадекватный оратор и нес откровенную чушь, зал посмеивался. Скаткин что-то записывал в тетрадь, внимательно слушая оратора. Светлана с недоумением спросила Гершунского
– а что он такое там услышал чтобы записывать? Там есть какое-то зерно?
– понимаешь, в этом отличие людей гениальных от всех нас простых смертных. Они умеют найти рациональное зерно даже там, где обычный человек искать ничего не станет. Вот, он слушает эту ерунду, и у него возникают собственные мысли. Глядишь, статью хорошую напишет.
Завершая историю учебы Светланы в аспирантуре, я хочу сказать, что после защиты найти хоть какую-то работу, где знания ее могли пригодиться, не удавалось. Это все места «блатные», для своих, туда так просто не берут. Конечно, могло бы быть местечко в лаборатории Бориса Семеновича, но не случилось в те годы. Конечно, можно было вернуться в ВНМЦентр и получить должность старшего научного сотрудника со степенью на 250 рублей в месяц.
Там даже отказать не могли бы, поскольку сами ее в аспирантуру отправили и обязаны взять обратно. Но Светлана на любила ВНМЦентр. Ни атмосферу тамошнюю не любила, ни то, чем раньше занималась. Наше восприятие конторы сильно отличалось. Моя работа была творческой, всепоглощающей, а Светлана там просто маялась. В ее глазах там работали в основном лузеры, не способные выполнять нормальную человеческую работу – инженерную, научную, или преподавательскую. Еще немного и мы уедем в США.
5 лайков
деньги
Стилистически верно “деньги уплачены”. Оплачен может быть счёт, но не деньги.
1 лайк
Жизнь ВНМЦентра разнообразна
Помимо выездов на пару недель в год на овощебазу в Волоколамске и ежемесячных выходов на дежурство в качестве народных дружинников, нас иногда посылают на стройку убирать мусор. Собственно, если ты пришел на стройку на один рабочий день, то ничего кроме уборки мусора тебе поручить и нельзя. Работа грязная. Обмундирования не выдают, но, обычно выдают перчатки чтобы руки не натереть черенком от лопаты.
В те годы продажа спиртного до 11 утра была запрещена, именно для того, чтобы люди с утра хотя бы пару часов на этих стройках могли поработать. После обеда многие были уже в нетрезвом состоянии и ничего не делали – просто пили и закусывали разложенными на газетке колбасой или из консервной банки. Килька в томате была тогда очень любима народом – дешево и довольно вкусно тоже.
Нам на стройке было весело, в принципе. Да, конечно, там и лопатой покидаешь, и носилки поносишь, но без фанатизма. Люди из разных организаций, в основном нашего возраста, интеллигентные, могут поговорить на любые темы. Перезнакомишься, выпьешь с ними портвейшку, от ВНМЦентра мыслями оторвешься – хорошо.
Я снова стал связистом, ненадолго
На столе в кабинете у Николаевича стоит пульт переговорного устройства. А прихожей есть маленькая комнатушечка отдельно и в ней стойка со связистским оборудованием, если сказать точно, то на каждого абонента этой системы местной связи там на стойке есть абонентский комплект из трех электромагнитных реле. Система довольно старая, архаичная даже по тем временам.
На столе у каждого завлаба, а их десятка два, не меньше стоит телефон без номеронабирателя и он должен был бы в теории подключаться к пульту Николая Ивановича. Но не подключен – не работает вообще никак и уже с незапамятных времен. Однажды, встретив меня в коридоре, Николай Иванович спросил не могу ли я глянуть что там с этой стойко не так? Почему он на кнопку жмет, а с той стороны телефон у завлаба не звонит. И в другу сторону тоже верно – завлаб трубку поднимет, а у Николая Ивановича кнопка-лампочка на пульте не зажигается.
Взялись мы с Ходыкиным и Лешей чинить систему. Я обнаруживал неисправность. Проблема всегда была либо в реле, это просто. Либо в проводке – это иногда просто, а иногда надо через все здание провода тянуть. По проводам нас выручал Леша – они у него довольно аккуратно вдоль стен ложились. Я так не могу. Мои провисают и некрасиво очень.
Почти все лаборатории подключили. Но система оказалась довольно бесполезной. Завлабы не решаются по прямой связи директора беспокоить – гораздо проще действовать через его секретаршу. Николай Иванович тоже не знал что ему с этой игрушкой делать – он привык завлабов в кабинет вызывать и разговаривать лицом к лицу.
Иногда, глядя на пульт, Николай Иванович нажимал какую-нибудь кнопку. Не наобум, там они все подписаны были. С той стороны завлаб отвечает
– Здравствуйте, Николай Иванович, это Зинаида Петровна
– Ну, ты Зинаида скажи как дела-то у тебя?
– работаем, Николай Иванович
– как, в целом, обстановка-то?
– нормально все, Николай Иванович
– значит, не подведете?
– никак нет, Николай Иванович, справимся
К вопросу о торговле спиртным только после 11 утра.
Через дорогу от ВНМЦентра на той стороне улицы Черняховского находится галантерейный магазин. Там много всякой мелочевки, в частности есть парфюмерный отдел, в котором продают одеколоны. Был такой одеколон под названием «Тройной». Довольно едкий у него запах, зеленоватого цвета, после бритья хорошо идет и стоит копейки. В СССР спирт вообще копейки стоил, только его в чистом виде не продавали. Алкаши брали пузырек тройного и распивали, он в этой среде был очень распространен как заменитель водки или крепленого портвейна.
Наша «латиноамериканка» Эмилия, преподавательница испанского языка однажды хотела купить мужу на день рождения флакон французской туалетной воды для мужчин. Стоил этот флакон 16 рублей, что по тем временам было вполне приличной суммой. Для сравнения, зарплата Эмилии была 130 рублей в месяц, А на руки, так рублей 110, не больше. Если переводить на эквивалентного градуса алкоголь, то бутылка водки стоила три с лишним рубля.
Эмилия пересекла в 9 утра улицу Черняховского чтобы приобрести туалетную воду. ей сказали приходить через пару часов.
– а почему не сейчас?
– вы чего, с луны свалились? Не знаете что спиртное до одиннадцати не продают
Майя Кристалинская
Деньги безналичные в ВНМЦентре были, да и во всей системе Профтехобразования. Это не Министерство Просвещения с нищенскими бюджетами школ и районных отделов народного образования. Периодически, особенно на празники, приглашали концертные бригады. В актовом зале была сцена, приподнятая над залом. В зале либо стулья ставили, либо расставляли столы с едой, как на Новый Год, например.
Однажды был такой вечер. Выступали артисты – декламировали, пели под аккордеон, чечетку выбивали. И тут объявляют: а сейчас для вас поет Майя Кристалинская. Это была легендарная певица шестидесятых. Но, последние годы она вообще исчезла с экранов телевизоров. В 1970 году начальником Гостелерадио СССР стал убежденный антисемит Сергей Георгиевич Лапин. Он выкинул с экранов многих очень популярных артистов. Кроме Кристалинской пропали такие голоса как Вадим Мулерман, Эмиль Горовец, Лариса Мондрус. А Майя уже к тому времени была заслуженной артисткой РСФСР – не помогло. Она умерла в 1985 году, в возрасте 53 лет, вскоре после того концерта в ВНМЦентре. Пишут, что последние лет 10 своей жизни ей приходилось выступать в сельских клубах, в райцентрах Тульской, Рязанской, Орловской областей.
Как я был Дедом Морозом
Однажды, в этом же самом актовом зале меня принесли в жертву языческому празднику, где я должен был предстать абсолютно трезвым в роли Деда Мороза. Роль была несложная, чисто представительская – ходить по сцене и трясти мешком с подарками у нарядной елки. Проблема была в том, что в зале присутствовали дети. А я им должен подарки из мешка выдавать.
Во первых, костюм Деда Мороза неудобный. В нем хорошо только стоять или прохаживаться. Лезть в мешок и что-то из него доставать неудобно. Возвращаясь к детям – вместо того чтобы стать в очередь и спокойно получать из моих рук подарки, они повисли на мне и пытались достать себе подарок из мешка без моего участия. Особенно это касается тех, кто постарше. Маленькие вели себя очень пристойно.
После этого я сказал партийному секретарю Матвею Лазаревичу, чтобы он на меня в этом качестве на следующий год не рассчитывал в силу моей профнепригодности. Мой приятель, пришедший на работу в школу учителем математики, рассказывал, что на перемене дети буквально висли на нем в коридоре. Увидев это, его подозвал завуч и сказал
– запомни Гриша, настоящим педагогом ты станешь тогда, когда научишься правильно говорить слово «СТУПАЙ»
У меня с этим словом и этим навыков в целом на тот момент не сложилось
Машбюро
ВНМЦентр – по сути издательство. Вся продукция, идущая на размножение в типографию сперва отпечатывается на пишущей машине, причем, не сотрудником или выпускающим редактором, а в нашем машинописном бюро. Там есть заведующая, женщина постарше с большим опытом, и я пяток девушек – недавних выпускниц профтехучилищ. Среди них большая текучка. Они могут выйти замуж и уйти в декрет, могут просто уволиться. Как правило, за ними нужно самым тщательным образом все вычитывать, поскольку опечаток они допускают много.
Иногда опечатка так глубоко запрятана, что ее мало кто вообще увидит. Мы втроем вычитывали как-то после машбюро статью Сан Саныча – он попросил просмотреть на предмет возможной правки. Было там у него выражение «сенсомоторный тренажер». Когда я эту историю рассказываю посторонним, они сразу говорят – я знаю, машинистка напечатала «сексомоторный». Это правда, но не вся Вместо «тренажер» она напечатала «трепажер» Все вместы получилось «сексомоторный трепажер». Так, вот, сексомоторного все трое читателей увидели, а трепажера только один из нас.
Машинистке можно, конечно, и рукописный текст дать, но результаты будут плачевные, как правило. Поэтому, что можно, мы сами на машинке печатаем. Но, как редактировать текст? Как в него что-то вписать, добавить перед тем как одать машинистке? В ВНИЦентре широко применялся метод «рекле» - это комбинация слов «режем» и «клеим». Вот, так прямо и режешь текст на куски, наклеиваешь на лист бумаги, вписываешь где нужно от руки пару слов или строчек, снова клеешь. Потом результат отдашь в машбюро.
У нас на первом этаже размещается Издательский Отдел – там и редакторы, и корректоры, там и зарегистрируют публикацию во всех местах, где положено печатную продукцию регистрировать. Они же всем, кому положено копию отправить, в Ленинскую библиотеку, например, и не только – всюду отправят.
Сотрудники лабораторий ВНМЦентра зачастую скрывают, что умеют хорошо печатать. Иначе им придется не только свою писанину печатать, но и помогать тем, кто одним пальцем полчасу строчку сам набирает. Я заметил по тем сотрудникам, которые к приходили учиться, что они шифруются. И с нас они брали слово, что мы их не сдадим, а то им придется за других перепечатывать. Конспирация, короче.
Работу сотрудников оценивали по баллам
В ВНМЦентре была своя система оценки работы сотрудника. Каждый вид работы оценивался в баллах. Существовал индивидуальный план и тоже в баллах. Если ты близко к 100%, то все путем. Были люди, которые по 150% и больше вырабатывали. Не потому, что намного лучше работали, а потому, что делали самую «балльную» работы. Хуже всего было тем, кто сам сочинял программы и методические рекомендации. Авторство в баллах оценивалось очень низко.
В этом плане было выгодно выполнять только редакторскую работу с привлеченными со стороны авторами. Так у тебя есть больше времени на издательскую деятельность. Соответственно, ты выпускаешь в месяц или в квартал больше наименований печатной продукции. Самые ударники у нас были несколько отставных военных, работавших в лаборатории подготовки строительных рабочих.
Меньше всего было у нас в лаборатории интенсивных методов обучения. Чтобы выпустить методичку ее надо самому написать. Приглашать со стороны особо некого. В принципе, были два человека, работавшие с Сан Санычем еще в подвале. Жизнь их разбросала по разным организациям, но иногда они что-то у нас публиковали. А так, в основном, все сами.
У меня в ВНМЦентре вышли пять-шесть работ, уже точно не помню. Сначала библиографический указатель по машинописи. Потом наша основная методичка на 100 страниц с изложением методики обучения машинописи. Была еще ужатая основательно версия этой методички для компьютерной клавиатуры. Что-то мне перепало от Сан Саныча для чисто редакторской работы из под его пера – шефу этим заниматься было некогда. Были у меня еще публикации в ВНМЦентре, но немного после – я тогда уже работал в лаборатории Информатики, о чем речь пойдет ниже.
Нас на собраниях трудового коллектива открыто поругивали как не то чтобы бездельников, но не работающих напряженно на благо системы. Лебединский в ответ отбивался – типа, система баллов занижает трудовой вклад тех, кто ведет исследования и экспериментальную работу.
Вообще, в ВНМЦентре и самого Лебединского, и то, чем он занимался, недолюбливали. Вся контора в поте лица пашет чтобы дать профтехучилищам то, без чего они не могут работать. А тут какие-то «исследователи» придумывают какую-то фигню, которая никогда не будет использована при подготовке рабочих. И еще Николай Иванович, а его в ВНМЦентре очень уважали, этого афериста зачем-то покрывает. Ну, ему виднее, конечно. Он лучше знает что делает.
Как я научил дочку читать за 15 минут
Когда наша с Ходыкиным методика обучения машинисток была более-менее готова, то есть, через год после моего прихода в ВНМЦентр, дочери моей было четыре года и мы всей семьей, и родители и бабушки-дедушки пытались научить ее читать. Надо сказать, что все буквы русского алфавита она знала с двух лет. Но, читать слогами у нее не получалось. Мало того, мы своим давлением привели девочку к тому, что она от нас уже шарахалась с нашими подходами.
Но, научиться читать ей и правда, хотелось. Только процесс обучения был неприятным. Тут я подумал, что аналогичная проблема возникает у машинистки когда она изучает клавиатуру пишущей машины. Поначалу каждая буковка отпечатывается как совершенно отдельная задача, никак не связанная с другими буквами в перепечатываемом тексте. Но, как только клавиатура выучена, мы начинаем стимулировать работу слогами. Для начала самыми простыми – открытыми, двухбуквенными. Упражнение строится на использовании четырех гласных – этого достаточно, все десять не нужны. У нас в упражнении только А-О-И-Е. На них нанизываются согласные:
- ра-ро-ри-ре
- на-но-ни-не
- па-по-пи-пе
И так далее. По строчке каждый такой блок. И я видел как это работает. Машинистка читает слогом, проговаривает, что очень важно, слогом и, соответственно, печатает слогом, а не двумя отдельными, не связанными друг с другом буквами.
Я предложил дочери компромисс – ты мне даешь пятнадцать минут, а я научу тебя читать слогами. На пятнадцать минут она согласилась. Я взял текст упражнения для машинисток с открытыми двухбуквенными слогами и мы погрузились в чтение. Не скажу точно сколько времени у нас ушло, может, чуть меньше или чуть больше, Но ребенок пошел читать слогами, слегка притормаживая на трехбуквенных. А через пару дней она уже спокойно читала свои детские книжки с картинками сама.
Как отдыхали сотрудники ВНМЦентра
В СССР в зависимости от места работы сотрудник имел доступ к тем или иным благам – автомобилям, дефициту, строящимся квартирам, пионерским лагерям, датсадам, путевкам в дома отдыха и санатории, ведомственной поликлинике. В этом плане хорошо было работать на большом заводе, особенно работающем на оборону.
И наоброт, совсем плохо было работать на такую организацию как ВНМЦентр. Там не было не только ничего из перечисленного выше, но даже заказов продовольственных нам не выделяли. Это официально. Не очень официально, а так, по связям и договоренностям с дружественными начальниками ПТУ, нам выделяли немного из того, к чему имели доступ эти ПТУ. А большинство из них как раз были при крупных предприятиях.
Нет, конечно, ни квартиры, ни продовольственные заказы ВНМЦентру не перепадали, но путевки случались – из невостребованного в профтехучилищах.
Светлана, как вы помните, работала в лаборатории подготовки рабочих на производстве. То есть, не в профтехучилищах, а непосредственно через систему ученичества на предприятиях. Там для этого были отделы технического обучения. Они все планировали, вели занятия, организовывали квалификационные экзамены для получения сертификатов и рабочих разрядов. Один такой отдел находился на зоне в Краснодарском крае. Заключенные делали детали для самолетов – можете себе представить? И профессию получали прямо там на месте. А лаборатория Светланы снабжала этот отдел технического обучения необходимой документацией.
Приморско-Ахтарск
Иногда надо было сделать одолжение тому или иному отделу – разработать и утвердить специальную программу обучения, только для них. Отсюда возникали отношения бартера. Вот, по такому бартеру мы втроем, Светлана, я и наша четырехлетняя дочь получили путевку на турбазу в окрестностях города Приморско-Ахтарск, о существовании которого я никогда раньше вообще не слышал. Это недалеко от того места где река Кубань впадает в Азовское Море.
На железнодорожном вокзале нас встретил начальник отдела этой зоны на мотоцикле с коляской. После чего мы минут 30 ехали и это было что-то невообразимо жуткое, хотя сам он довольно лихо управлялся со своим мотоциклом. Светлане пришлось даже посетить эту зону – у нее было по работе поручение.
Турбаза была очень приличная – условия проживания хорошие, шикарная столовая, молодежи много с детьми и без детей, пляж нормальный. Если бы не тучи комаров, то вообще все было бы идеально. Мы там оказались в молодежной с детьми компании, ходили вместе рыбачить. Нас еще возили на сбор арбузов на какие-то поля. Это добровольно. Но на выходе с поля можно унести с собой сколько хочешь арбузов. Не говоря уже о том сколько съедалось на самом поле самым естественным образом. Было много арбузов расколовшихся по самым разным причинам. Причем, арбузы были шикарные, вкусные.
Рыбак из меня никакой совершенно, да и снастей никаких не было. Но, что-то мы сварганили из подручных средств, крючки у одного из соседей были в избытке. Брали с собой хлеб белый – пожуешь его, смочишь слюной, скатаешь в шарик и на крючок. Руководил рыбной ловлей сосед по турбазе, отставной полковник из Риги – алкоголик по рыбе, как он себя называл. На хлеб шли таранка и красноперка. Вода рыбой там просто кишела, мы не успевали вытаскивать ее оттуда. Если таранку ножиком порезать и насаживать на крючок мясо таранки, то уже хищная рыба клюет – окунь, щука, судак. Мы и уху делали, и сушили на солнце. Там вообще вся база в рыбе была, развешанной на леске.
Я заметил, что местных комары не трогали, видимо у них в крови уже были какие-то вещества, которые комаров отталкивали. Но нас они жрали нещадно. Мы все были опухшие – и руки, и лицо, и все части тела.
Пярну, Эстония
Очень многие ПТУ, особенно расположенные в стороне от крупных промышленных центров, имели свои общежития. В первую очередь, ПТУ сельские и строительные. Что это значит с точки зрения летнего отдыха? Общежития пустуют. Там можно разместить отдыхающих и именно летом, когда хочется отдыхать всей семьей.
Вот так нам перепала поездка в Пярну. Это небольшой и очень милый городок на побережье балтийского моря. Там хороший пляж, там прекрасно просто прогуляться по паркам и по городу. Это не Сочи. Страны Балтии, а на тогдашнем наречии, Прибалтика - совершенно другой тип отдыха. Городской, прогулочный, европейский.
Европа в архитектуре, в парках, в системе общественного питания, в вождении автомобилей, необычной чистоте, в поведении и внешнем виде местных жителей. Мы и в Таллин съездили на денек. Город был сказочно очарователен, во всяком случае, его историческая часть. Хотя пообедать там было трудно, большая перегруженность туристами, использованную посуду не успевали убирать со столов, негде присесть в столовой.
Пярну в плане скученности намного лучше – ее там нет. Полно вполне приличных и недорогих ресторанчиков. В столовых очень много блюд идут либо со сметаной, либо с киселем, либо со сливками - вес набирается, хотя и довольно вкусно. Но мы тогда были совсем молодые и за фигурой не следили.
В Пярну приключилась невеселая история – у Светланы поднялась температура. Мы вызвали скорую, нам дали таблетки и уехали. Дело было в субботу. Температура повышалась, начался жар. В конце концов Светлану забрали в больницу с воспалением легких. Она уже прощалась с жизнью в этом ПТУшном общежитии, где до нас никому не было дела, но все обошлось. Меня в той ситуации выручила семья нашей «француженки» Галины Семеновны, они брали на себя нашу дочь пока я сидел в больнице со Светланой. Очень тяжелые воспоминания, конечно.
Михайловское, Подмосковье
Южнее Москвы, в сторону Троицка, есть такой населенный пункт – Михайловское. Место санаторное, конечно. Там сказочная природа, потрясающие леса. Если вам нравится Средняя Полоса россии, то Михайловское – это одна из ее жемчужин. Я такой красоты вообще никогда и нигде больше не видел.
Мы там отдыхали несколько раз – и летом и зимой в пионерском лагере какого-то завода. Лагерь был закрыт для детей, поскольку там шли какие-то работы, но, здания отаплипавались, столовая работала, людей было полным полно – в основном семьи с детьми.
Зимой там прекрасно кататься на лыжах. Летом много грибов в лесу, вечерние костры с песнями под гитару, симпатичные люди, с которыми мы легко и быстро задруживались. Хотя, и крыс размером с жирного кота я тоже там впервые в жизни увидел, но это тогда не влияло особо на наше настроение.
Неподалеку от лагеря есть поселок – там какая-то жизнь, автобусная остановка, можно до Москвы доехать минут за сорок, маленький промтоварный магазинчик. Как это часто бывает в Подмосковье, в магазинчике полно московских дефицитов, которые в селе не востребованы – импортные мужские костюмы, импортная же обувь, трикотаж. В такие места надо ехать с деньгами.
4 лайка
Педагогическое общество – мы на коне
Время идет и мы понемногу переучиваем на нашу методику обучения машинописи московские ПТУ и УПК. Еще на курсах у Антонины много педагогов по нашей системе работают. И тут очередной раз со всего СССР съезжается секция преподавателей машинописи и делопроизводства на свое сборище, которое происходит раз в два года.
Мало того, что из четырехсот человек в зале два десятка наших последователей. Само сборище происходит в актовом зале 127го ПТУ, то есть нашей основной базы в Москве. Никто от этом еще не знает, но, мне, как представителю отраслевой науки там предоставляется слово. И я уже не новичок, а довольно матерый методист, уверенный в себе и с мощным внедрением.
Выступление мое было очень практичное – надо было рассказать об основных выводах и находках, наработанных за прошедшие с последней встречи два года. По ходу выступления я упомянул внедрение в разных учебных заведениях и назвал прямым текстом и курсы Антонины, а она председательствовала на мероприятии и сидела рядом с моей трибуной в президиуме, там человек десять всех вместе было. И Анну Ивановну, соавтора Антонины, упомянул – а она тоже тут же в президиуме у всех на виду.
Меня в зале мало кто знает, ну, мало ли там, парень молодой. Но Антонину и Анну Мвановну знают все – они по их книжкам работают. Из зала много народу с места к ним обращаются чтобы они сами рассказали что там за результаты. И тут происходит неожиданное – Антонина встает и говорит, что у них передовые курсы, они все новинки у себя пробуют, но наша методика у них не пошла, не показала никакой дополнительной эффективности.
Когда через месяц ко мне в лабораторию приехали за новыми материалами три женщины с курсов Антонины, я был удивлен и спросил как же так – Антонина говорит, что не прижилось. Женщины только рассмеялись. Сказали, что почти все педагоги перешли с методики Антонины на нашу. Ну, может, ей это неприятно, конечно. Подлая оказалась, тетка.
Тут встает Анна Ивановна, и говорит примерно тоже самое – мы у себя в УПК пробовали, но не пошло, пришлось вернуться к схеме клавиатуры. А я как раз рассказывал, что без схемы клавиатуры на изучение трех буквенных рядов нужно не 100 часов, а только четыре. Я собственноручно в класса у Анны Ивановны за два часа с девочками половину клавиатуры освоил вслепую. И ушел, оставив ей материалы и инструкции. А она, как выяснилось потом, снова им дала схему клавиатуры и все снесла, сломала. Ну, понятно, что не пошло у нее. Только мне-то она ничего не говорила – я бы пришел и исправил. Но, и у нее и у Антонины задача была совсем другая, конечно.
Тут все взоры устремляются на берущую слово старшего мастера ПТК №127 Наталью Ивановну Татарникову, которая руководит внедрением нашей методики в своем ПТУ. И она простенько так, но уверенно, рассказывает, что от схемы клавиатуры они все 22 мастера обучения машинописи отказались, что скорость выше, что ошибок меньше, что произошел полный переход на нашу методику. Это был триумф полный. Нина Ивановна выступала после последнего выступающего, когда мероприятие фактически завершилось. Когда она закончила, все встали и начали двигаться к выходу. Это движение сопровождалось словами Антонины, взявшей микрофон и обещавшей научить всех как надо работать без схемы клавиатуры. Но ее уже никто не слушал, и ее последние слова были как голос вопиющего в пустыне. Я чувствовал себя Суворовым, взявшим Измаил.
Была еще одна идея, которую я хотел донести до присутствующих, но у меня не получилось. Я им сказал, что грядет всеобщая тотальная компьютеризация и она либо их всех сметет и заменит полуграмотными тренажерами, либо они возглавят это движение и смогут что-то этому противопоставить. Что именно? Ну, конечно, нашу методику. Надо сказать, что в те годы, половина пацанов, дорвавшихся до компьютера и освоивших десяток команд языка QBasic, создавали тренажеры обучения машинописи. Ну, что еще может прийти в голову, в которой никакой более сложной идеи нет?
Командировка в Баку – Советский Азербайджан
В Баку мы поехали небольшой командой. Там в ПТУ №3 оборудовали центр интенсивного обучения – все по Лебединскому. Кресла, ковры, магнитофоны, слайдопроекторы, и класс машинописи тоже там был, хоть и вполне традиционный. От нашей лаборатории были я и «англичанка» Валентина. Была еще одна женщина из другой лаборатории, они с Валентиной жили в одной комнате. А поселили нас в гостинице Интурист. Довольно современное здание, в самом центре Баку и там «всегда есть горячая вода». Но комнаты на двоих, что по советскому стандарту совсем неплохо. Это не три человека в комнате, и не пять, и не восьмиместный полулюкс в Доме Колхозника.
Впечатления от города были просто восторженные, хотя и не однозначные. Люди на улицах одни одеты стильно, с иголочки, ну, просто итальянцы. Другие – навроде американских бездомные, то есть, просто жуть. Люди, с которыми приходилось общаться, светятся добротой и какой-то южной радостью, искрятся дружелюбием. Не все, конечно, но очень многие. Это не Москва с несущейся мимо тебя толпой мрачных лиц.
Валентина ведет группу английского языка, передавая методику и пачку методичек местной преподавательнице. Валентина вообще женщина эмоциональная, а тут она просто в восторге:
– представьте, Михаил Петрович, они при входе в класс обувь снимают, чтобы по ковру в обуви не ходить
У меня обычное мое поручение – натренировать местную преподавательницу машинописи чтобы она по нашей методе могла работать. Дело происходит в начале сентября. Класс у нас из девочек, набранных после восьмого класса средней школы – полный интернационал – азербайджанки, армянки, русские, украинки, еврейки. Восторженные такие, совсем еще дети, в сущности:
– как вам понравилось у нас в Баку?
– а как в Москве? любят нашего Гейдара Алиева?
– а у нас тут в Азербайджане советской власти совсем нет
– а вы к нам надолго приехали?
И педагог и студенты не верят, что можно печатать слепым методом. Они такого никогда не видели и даже не слыхали о таком.
В классе три ряда по десять индивидуальных столиков. На каждом столике стоит громадная тракторообразная пишущая машина, механическая. Чтобы буковку на такой отпечатать надо сильные пальцы иметь,а там половина девчонок субтильные. Хуже того, каретки у машинок большие, а проходы между рядами узкие. Просто так пройти вдоль ряда можно. Но, когда они работают, то каретка у машины смещается вправо и перекрывает проход. Ну, и как вы уже поняли, в классе тридцать человек учащихся, которых я буду неделю учить, объясняя что и почему я делаю педагогу. Звали педагога Мелек, отчества не помню.
Это женщина лет сорока, плотного телосложения, жгучая брюнетка, бесконечно добрая и душевная. На переменах девочки ее обступают, и буквально виснут на ней – видно, что любят, причем это у них взаимно. Вообще, обстановка в ПТУ очень домашняя, как бы семейная. При этом, обращение детей с педагогами предельно уважительное, без фамильярности. Восток, короче, мне это нравится.
В классе на первом ряду сидит худенькая высокая девочка с явными нарушениями психического характера. Я не специалист по таким делам, но тут и специалистом быть не надо. У нее странный взгляд в никуда, она почти не реагирует на обращение к ней. Хотя, в целом, очень славная, добрая, тихая. Мелек на мой немой вопрос говорит, что кто-то попросил за девочку и неудобно было отказать. Я, с одной стороны, понимаю, что ей тут как в санатории среди хороших людей под присмотром. Но, все-таки, учеба неизбежно связана с каким-то уровнем стресса – как бы ей это боком не вышло. В Москве я даже представить не могу такую девочку в классе.
Запуск Центра Интенсивного Обучения – это проект Госпрофобра Азербайджана. К нам приставлена Фатима, начальник отдела, ответственный работник. Она нас пасет в плане организационном и в плане досуга тоже. Нас куда-то возят, водят по ресторанам. Какая набережная в Баку потрясная. Сидишь в ресторанчике открытом, море, и виноградные грозди свисают над головой.
Кстати, вышел с Фатимой интересный разговор. Она предложила сходить пообедать к ней домой. Нам домой неудобно как-то человека грузить.
– Давайте на набережной в кафе поедим
– В кафе неудобно, меня в городе многие знают, слухи пойдут, неприлично с посторонними мужчинами в ресторане
– а дома соседи увидят – это прилично?
– конечно, дома очень прилично, у всех на виду, дома что может быть неприлично?
В какой-то день приходит в ПТУ корреспондент местной газеты с многообещающим названием «Вышка». Не та, что вы, возможно, подумали, а нефтяная. Она и на логотипе газеты изображена. Мне потом из ПТУ газету со статьей прислали о том как сотрудничают ученые Москвы и работники профтехобразования Азербайджана в деле внедрения передовых технологий.
Насчет отсутствия советской власти в городе и стране – пара наблюдений. Сдачи нигде не дают. Киоск с газированной водой – стакан стоит пять копеек. Официально одна копейка без сиропа и три с сиропом. По факту пятачок независимо от присутствия сиропа. Если дать десять копеек, то сдачи все равно нет. Любопытно, что и в обратную сторону тоже работает – мне как-то отпустили товар, взяв на пять копеек меньше. У меня мелочи не хватало, а рубль продавец разменивать не хотел.
Или такая картинка – стоят на тротуаре два ящика из под пива. На одном сидит довольно оборванного вида мужичек. На другом стоит перед ним пачка легких болгарских сигарет БТ. В табачном ларьке в Москве они продаются свободно за сорок копеек. В Баку в табачном ларьке их нет совсем, а у мужика можно взять за рубль.
Вечером мы с Валентиной и ее соседкой по комнате собрались пойти в кино. В кинотеатре есть касса. У кассы в общей сложности человек десять. Но, они не выстраиваются в очередь чтобы за пять-десять минут купить билеты. Они пытаются одновременно все сразу просунуть руку с деньгами в маленькое окошечко, отталкивают друг друга. Но, все это довольно мирно, обыденно. Видимо, такой порядок вещей. Я проявляю инициативу и говорю им
– ребята, а давайте сделаем очередь и дело пойдет быстрее
– да, пожалуйста, купи так, - говорят они, расступаются и смотрят на нас с удивлением. Мы берем билеты и с неменьшим удивлением смотрим на них.
Меня каждый день в гостинице спаивают соседи. Номер на двоих, а сосед меняется каждый день. Я прихожу в номер часам к шести-семи вечера, а там новый сосед. Все соседи местные, из районов. Не было ни одного из Питера, Москвы или Одессы, например.
Соседи невероятно дружелюбные и гостеприимные. Как только узнают, что я приехал из Москвы, тут же садятся на телефон и через час приходят их друзья и родственники с курицей в газете, водкой или коньяком. Меня каждый день ближе ко сну выташнивало в туалете. Я после этой командировки лет пятнадцать потом не мог выпить рюмки крепкого алкоголя.
Утром я иду на завтрак в буфет и беру что там можно взять более-менее адекватного. Сметаны пол-стакана, яичницу, кусок хлеба и чай. Тут же за соседним столиком почти всегда сидят двое-трое местных. Едят, и у них на столе открытая бутылка коньяка. Они много не пьют, грамм по пятьдесят. После чего уходят, оставляя слегка начатую бутылку на столе. Умеют жить люди.
Под конец нашей командировки пришел в ПТУ №3 местный министр, точнее, председатель госкомитета Азербайджанской ССР по профтехобразованию. Симпатичный мужчина лет пятидесяти, поджарый, невозмутимый как скала, позитивный, с улыбочкой. Пришел ко мне в класс, посидел минут пятнадцать, за девочками понаблюдал. Спросил меня шепотком как все проходит. Я сказал, что все прекрасно, единственно, меня девочка странная беспокоит, как бы ей не оказаться в стрессовой ситуации.
Он смотрит на девочку, а та в полутора метрах от него сидит на первом ряду и с выражением безмятежного счастья на лице пробивает своими тонкими пальчиками клавиши своей трактороподобной пишмашины. Глядит она прямо в текст, на клавиатуру не смотрит. И видно, что балдеет от этого по полной. И говорит он мне так спокойно, с местным милым акцентом:
– а что не так? Девочка справляется, не хуже других. Не надо за нее волноваться.
Я реально влюбился тогда в Баку. Такой город, такие люди, такая кухня. Это не Москва, не Киев, не Таллин – это свой особый мир, которого нигде больше нет. Его именно таким и надо любить.
Еду в Ереван передавать опыт
В Ереван передавать опыт местному преподавателю из ПТУ я был отправлен один. Именно отправлен – поездка не была моей инициативой. С другой стороны, я люблю ездить в командировки. И мир посмотришь, и дело полезное сделаешь. Тем более, Ереван.
Первое, что меня в городе поразило – это пересеченная местность. Резкие подъемы и спуски, резкие повороты извилистых улочек. И по этим улочкам на жигулях и москвичах летают с космической скоростью водители, которые, кажется, только и хотят тебя сбить. Но, в последнее мгновение, они каким-то чудом тормозят и ты остаешься жив. Очень много странных строений не прямо-таки барачного типа, но что-то в них есть барачное, несомненно. Кажется что сейчас оттуда выйдут бомжи в лохмотьях, но нет. Оттуда выходят очень жизнерадостные и очень нарядные люди и отправляются чинно гулять по городу.
Директор ПТУ, Ашот, лет сорока мужчина. Он гладко выбрит, но выглядит небритым из-за иссиня-черных даже после бритья щек. Одет скромно, но прилично – костюм без выкрутасов, белая рубашка, галстук. Очень вежливый и задушевный человек. У него такая манера разговора как-будто он боится побеспокоить собеседника.
Я стажирую преподавателя машинописи Ануш Саркисовну. Она меня лет на 20 старше, очень добрая и душевная женщина. Видно, что очень любит своих учениц. Она им как мама, без преувеличения. Очень похоже на отношения педагога и учениц, которые я видел в Баку – семейные, домашние. И девочки у нее, как и в Баку, набраны после восьмого класса, им лет по пятнадцать.
Ашот знакомит меня с Вазгеном, преподавателем делопроизводства и стенографии. Мы с ним час проговорили и я был просто в восторге. Вазген был чуть за шестьдесят, то есть, по тем временам, пенсионного возраста. Но, он всю жизнь проработал за границей в различных советских учреждениях. Он в юности закончил Историко-Архивный Институт в Москве и даль работал в канцеляриях посольств, консульств, торговых представительств. Много лет в Германии работал. Стенографировал и вел документацию на разных языках.
Он очень тщательный и дотошный человек. Принес папку с разными его дипломами и сертификатами по делопроизводству – на русском языке был только диплом ВУЗа. Очень короткая стрижка ежиком, абсолютно седой, невысокого роста, подтянутый. Лицо испещрено морщинами как будто он всю жизнь пастухом в горах работал, а не в кондиционированных офисах. Немногословен, но изъясняется идеально четко и только по делу.
Конечно, в стране такие специалисты как Вазген есть, но вы в ПТУ их не найдете. Ну, разве что, на курсах МИДа, да и то – это только мое предположение. Совершенно уникальный человек. Я таких ни раньше ни потом никогда не встречал. Восторг, да и только.
Преподавательского опыта у Вазгена нет. Он вообще работать на пенсии не собирался, но вышла проблемка у него после возвращения в Союз – ему не могут начислить пенсию, поскольку он в рублях никогда ничего не зарабатывал. Ему для получения пенсии нужно пару лет поработать в СССР. Так он оказался в ПТУ у Ашота.
Ашот мне рассказывает, что в Армении плохо с работой, особенно, если у тебя высшее образование. Образованных много, а работы нет. Люди разъезжаются по всему СССР чтобы найти работу. Молодежь из армии в Армению не особо возвращается – некуда возвращаться.
Тема переходит в то, что дипломы ВУЗов покупаются и продаются, даже медицинские.
– у меня врач хороший, в Ленинграде училась, настоящий специалист, грамотная
Ашот повез меня к себе на дачу. Большой участок земли, огороженый, на нем пара сотен дачек. Земля там - просто камень, копать невозможно. Весь грунт фактически привозной.
– тут тебе не Азербайджан. Там палку в землю воткнешь – дерево вырастет. У нас в Армении сплошь камень, каждый сантиметр земли потом и кровью полит. Осадков там тоже немного. Вот, это сочетание солнца и осадков приводит к тому, что в винограде очень высокое содержание сахара – так объясняет Ашот. Мы пьем его приготовления молодое вино. Даже и вином не назвать пока. То, что мы пьем скоро станет вином, а сейчас это что-то в ранней стадии брожения.
На участке у него вкопан в землю сваренный из металлических листов бассейн. Площадь его невелика, но довольно глубокий. В бассейне Ашот разводит рыбу. У него на даче очень хорошо – тень, виноград зреет, чай по дворе с печеньем, жена подает.
Армения не богата профтехучилищами. Республиканский Госкомитет по их количеству уступает большинству областных управлений в РСФСР или Украине. Там отношения между начальством и подчиненными очень близкие. Все друг друга знают, все в курсе всего. Меня приглашают в кабинет к Ашоту. Там два средних лет симпатичных мужчины. Интеллигентные лица, серьезные. Один оказывается зампредом местного Госпрофобра. Второй – психолог, кандидат наук, начальник отдела республиканского ВНМЦентра.
У них жалоба на Вазгена – жестко обращается с учащимися. Это они попросили Ашота меня с Вазгеном познакомить и хотят знать что я думаю. Это кроме общего разговора о впечатлениях об училище и Ереване.
Я им рассказал то, что видел и что думал по этому поводу. Вазген бескомпромисный, жесткий. У него очень высокие требования и к себе и к другим. Он абсолютно не принимает чего-то, что не сделано идеально. Он и на похвалу не щедр. Но у девочек в компенсацию этого есть Ануш Саркисовна. Она и пожалеет, и утешит, и успокоит. Но Вазген – это их единственный и уникальный шанс в жизни принять профессию из рук такого профессионала. Любое, самое крутое московское ПТУ о таком Вазгене мечтать не может. Вот, я приеду и буду о нем рассказывать, никто не поверит.
Он, скорее всего, и преподавать в профессиональном смысле этого слова не умеет, что для профтехучилищ дело обычное. Но он являет собой ролевую модель. Общаясь с ним они перенимают бескомпромиссность в отношении качества работы в профессии, не только знания как таковые.
Гости поблагодарили и ушли. Через некоторое время пришел Ашот, тряс мне руку молча, сказал, что я его очень выручил с Вазгеном. Среди учащихся есть какое-то количество «блатных» и их жалобы имеют существенный вес. Короче, местное начальство Ашота даже поблагодарило, что нашел и к делу привлек такого крутого специалиста.
Уже сейчас, задним числом, вспоминая поездки мои в Баку и в Ереван, хочу сказать, что все люди, с которыми пришлось там встречаться, переживали за свое дело, неравнодушные были люди, хотели чтобы все было хорошо, чтобы все были довольны.
4 лайка
Как Николай Иванович разруливал конфликт с Петрусинским
Прошло года три с того момента когда я переступил порог ВНМЦентра. Методика наша с Ходыкиным отточилась и пошла в ход по всей Москве. Лебединский требовал от нас подробного отчета и всех материалов, что, в принципе, он вправе требовать. Но мы ему ничего давать не хотели чтобы Сан Саныч не вставлял это в свой слайдо-коверный метод и не приписывал наши результаты. Мне, в принципе, было почти все равно что и куда он вставит, поскольку на поле внедрения он абсолютно обречен. С нашими упражнениями или с любыми другими внедрять ему нечего и негде.
Ходыкин видел это иначе. Он на семь лет меня старше и ему лет 35-36, хочется что-то в жизни успеть. Куда откладывать-то? Мы из-за этого и не публиковали полностью нашу методику, потому что она была бы издана в лаборатории Лебединского и органичным образом принадлежала бы возглавляемой им лаборатории. То есть, мы, хоть и авторы, но создали свой проект под его научным руководством, что неправда. Да, он административный начальник, и он нам не мешал делать нашу работу, но никакого идейного или научного руководства не осуществлял. Нам с такой публикацией потом не отмазаться от него никогда.
Надо сказать, что у Ходыкина периодически были необъяснимые для меня озарения. Я прочитал в американском журнале статью о психологических аспектах машинописи. Пишмашинка – это не токарный станок. Там ничего не отлетит и не покалечит. Последние лет сто психологи часто проводят исследования каких-то принципов на примере работы на клавиатуре. Вот, и эта статья была такого плана. Там был один момент который привлек мое внимание. Чем выше скорость машинистки, тем больше расстояние в перепечатываемом текст между знаком, который сейчас печатается, и тем знаком, который в этот момент прочитывается. Мы это для себя называли зрительным опережением. Возникает естественный вопрос – можем ли мы сделать упражнение для развития зрительного опережения, чтобы тем самым увеличивать скорость письма на машине.
Ходыкин очень загорелся и несколько дней ходил в раздумьях. Потом принес страничку с текстом упражнения. Там не только сам текст важен, но именно как с ним работать. Объяснить почему именно так должно быть Сергей не мог, но упражнение работало. Я это к тому рассказал, что у него бывали озарения. И отдать это вот Лебединскому, просто так, по беспределу, он реально не мог. Я его хорошо понимал.
Однажды дело дошло если не до драки, то до откровенной потасовки. Ходыкин в результате перебранки об авторстве наших материалов и их дальнейшем использовании схватил Лебединского за лацканы пиджака, начал его трясти, приговаривая «Сан Саныч, я вас прошу не трогать наши материалы». Тот драться не собирался, но в ответ отвечал «так не просят, так не просят». Сцена была ужасная, хорошо, что кроме меня никто не присутствовал.
Лебединский начал жаловаться на нас Николаю Ивановичу, что мы трудовую дисциплину нарушаем и не сдаем отчет. Нас всех вместе собрали в кабинете у Николая Ивановича и он стал выслушивать стороны, пытаясь понять что происходит. Мы напирали на то, что нужно нести методику в профтехучилища, что есть что внедрять и нужно внедрять.
Лебединский, опять говорил про дисциплину и что внедрять нам пока нечего, так как нигде нет условий в виде ковров, компьютеров, и авиационных кресел. Николай Иванович, с одной стороны, не мог допустить чтобы сотрудники отказывались сдавать отчеты. С другой – его уже не на шутку раздражал Лебединский, открыто саботирующий внедрение, ради которого изначально и была создана наша лаборатория.
Николай Иванович наорал на нас на всех, четко выделяя на кого и за что. Объявил нам всем по выговору, и распустил. Было немного обидно, но я понимал, что он прав, и был признателен за науку. Но нужно было решение более кардинальное. Нас с Ходыкиным надо было отдать в другую лабораторию, под другого начальника, и сосредоточить на внедрении. Начальство видело, что мы в этом смысле рвемся в бой.
Однажды зам по науке Голиков посадил в РАФик к Федору Ивановичу и нас двоих, и Лебединского с Кушелевым. Он хотел лично посмотреть что происходит в трех-четырех случайно выбранных московских ПТУ с преподаванием там машинописи. Удалось посетить три. Во всех трех работали по нашей методике. Именно этого Голиков не увидел, но он увидел, и сказал нам на обратном пути, что был приятно удивлен – во всех трех ПТУ преподаватели были с нами знакомы, подходили, приветствовали, что-то спрашивали. Ни Лебединского, ни Кужелева никто в профтехучилищах не знал.
Создается новая лаборатория Информатики
За пару лет до того, как в советской школе возник предмет «Информатика», в системе профтехобразования ввели новый обязательный для всех небольшой ознакомительный курс часов на 10-12 всего. И назывался он очень современно «Автоматизация Производства на Основе Электронной Вычислительной Техники».
Понятно было уже в середине восьмидесятых, что возникает новое большое направление, которое затронет все аспекты работы ПТУ независимо от профессиий, которые там получают. В те годы уже и без всякой компьютеризации со всех сторон начинали применять роботы и станки с ЧПУ (числовым программным управлением).
ВНМЦентр отреагировал на новые веяния созданием лаборатории Информатики, кудо собрали людей, так или иначе имевших отношение к теме. Именно туда нас с Ходыкиным забрали от Лебединского и тут можно было, наконец, развернуться.
Заведующим лабораторией был Эдуард Юрьевич Грасс. Чисто внешне от похож на сорокалетнего Карла Маркса, во всяком случае бородой. Кандидат педагогических наук, специалист по преподаванию математики в средней школе. Грасс работал в академическом институте научным сотрудником, но тут ему подвернулась возможность поехать в Танзанию на шесть лет, преподавателем математики. Вернувшись, он купил автомобиль Волга (ГАЗ-24) и выглядел очень солидно. Действительно, такой интеллигентный научный сотрудник из Академии Педнаук.
К Грассу в лабораторию кроме нас с Ходыкиным первели еще Витю Гоцмана. Витя был человек совершенно уникальным. Старше меня лет на пять, чисто внешне, если вы когда-то видели фокусника Акопяна (можете погуглить, кстати) - это близнец Вити. Витя закончил хорошую физматшколу, потом математический факультет МГПИ, пару лет преподавал в математику в школе, а потом пришел в ВНМЦентр делать диссертацию на очень необычную тему. Витя разработал методику применения калькуляторов в учебном процессе профтехучилищ.
Компьютеров тогда нигде не было, а калькуляторов было завались, и даже недорого. Витя своей рукой разрабатывал и издавал с десяток методических рекомендаций по использованию калькуляторов при изучении всевозможных профессий. У матроса речных судов одни расчеты, у поваров другие, у строителя-плиточника третьи. Витя развил невероятную экспертизу – он брал учебники по любой рабочей профессии и находил там где есть расчеты, и, соответственно, для преподавателей описывал как это делать в классе со студентами, используя калькуляторы.
Могу только добавить, что Витя очень приличный человек, хороший товарищ, практичный, очень способный и очень трудолюбивый. Мало того, он еще и с инициативой тоже. Ненавязчиво так, но постоянно у него какие-то идеи интересные и практичные возникают.
Со стороны к Грассу наняли еще двоих сотрудников. Оля Карапетян была на год меня старше, молодая мама, закончила МЭИ. Симпатичная, с юмором хорошим, мы с ней быстро сдружились. Грасс, в момент создания лаборатории, выговорил себе предмет «Электротехника», то есть создание и поддержание учебных планов и методичек по этому предмету, который на разных уровня сложности преподавался почти во всех ПТУ страны. Вот, Оля и должны была закрыть этот фронт работ.
И, напоследок, у нас в лаборатории возник еще один Ходыкин – Владимир Иванович. Преподаватель математики с большим стажем. Грузный, лет под пятьдесят, душевный и добрый человек. Чем он у нас занимался конкретно я не помню, но в коллектив он вписался изумительно. Просто душевнейшая была команда, приятно вспомнить. Второго Ходыкина я буду далее по тексту называть Ходыкин2.
Новый предмет в ПТУ
С первых дней в лаборатории Информатики на меня неожиданно свалился новый проект. Нужно быстро выпустить программу для нового общетехнического предмета «Автоматизация Производства на основе Электронной вычислительной техники». Поначалу задача стояла так, что есть авторы, и они уже все сделали – вот, нам из Госкомитета передали предложенную ими программу – дают мне две машинописные странички.
Было в те годы крутое ПТУ №38 в Ленинграде – там готовили рабочих по робототехнике и станкам с ЧПУ. Директором ПТУ был средних лет плотно сбитый парень, боевой такой, уверенный в себе, с заводской закалкой – все быстро, все просто, берем и делаем. Затаскивают грузчики в учебный цех новый станок, неуклюже у грузчиков получается. Директор подзывает несколько ПТУшников, сам впрягается – раз, два, станок отправляется на место. О нем в журнале Профессионально-Техническое Образование статья была большая, его часто приглашают в Москву на совещания в Госпрофобр, уважают, прислушиваются.
Вот этот самый директор ленинградского ПТУ и его помощник по просьбе кого-то из Госпрофобра и сочинили программу для нового предмета, и передали ее в руки того, кто попросил программу сделать. Но, Госпрофобр программы не издает. Передали Николаю Ивановичу, тот скинул Грассу, а тот уже мне. Начинаю читать эти две странички и прихожу в недоумение. Вместо того как автоматизировать производство на базе компьютерной техники, там программа изучения микропроцессора как такого. Ни производства, ни автоматизации, просто микропроцессор – что у него внутри и как он там этими внутренностями работает.
Я Эдуарду Юрьевичу мягко намекаю, что это вообще никак использовать нельзя в принципе. Ребята просто задачу не поняли совсем. Договорились, что я сам эту программу напишу. Задаче несложная совсем, курс очень короткий, предельно поверхностный, что называется «для домохозяек».
Когда рукопись была готова к изданию, встал вопрос кого указывать в качестве авторов. Написал программу я сам, в одиночку. Мы этим парням из ПТУ ничего не заказывали и прямой ответственности перед ними не несем. Но тут участвует человек из Госкомитета и наше начальство, которое знает, что нам что-то передавали в качестве этой самой программы. Мы не хотим чтобы ребята из Ленинграды пошли жаловаться. Да, и, сказать по правде никакой гордости авторской по поводу этой программы у меня нет совсем. Ладно, поставили трех авторов – двоих из ПТУ и меня.
А предмет-то новый. А кому его вести в шести тысячах советских ПТУ? Надо раскидать эти несколько часов по тем преподам, что уже есть. Можно математика подключить, можно физика, можно из преподающих инженеров на кого-то скинуть. И тут мне пришлось написать целый разворот по преподаванию этого предмета для журнала «Профессионально-Техническое Образование». Это не методичка ВНИЦентра. Там сто тысяч тираж, поступает во все ПТУ, есть во всех библиотеках. Что-то в этом есть – я оказался своего рода первопроходцем волею судеб. Медаль за такое не дадут, но все равно приятно.
Мы публикуем методику преподавания машинописи
Оказавшись вне власти Лебединского, мы приступили к изданию нашей методики преподавания машинописи. Там немного больше ста страниц и она адресована именно преподавателям. Там и из истории вопроса немного, и все упражнения, и как их выполнять, и какие ошибки учащиеся делают и как в каждом случае с этим бороться, как диагностировать уровень сформированности навыка. И как на основе оценки этого уровня подобрать правильное упражнение.
Обычно методички ВНМЦентра издаются размером в четверть обычной машинописной страницы. То есть, она вдвое сжата по вертикали и по горизонтали. Но, нам эта брошюра нужна в таком размере, чтобы с нее можно было перепечатывать упражнения. Иначе, преподаватель должен сначала самостоятельно подготовить упражнения для класса. Больше их взять негде. Я закинул удочку – типа, нельзя ли в порядке исключения, для проведения экспериментальной работы, в полную страницу напечатать. Никто особо и не возражал – надо, значит сделаем.
Я настолько был в ажиотаже, что вызвался поехать в типографию, это часа полтора на электричке, в городе Чехове, чтобы самому там и забрать. В противном случае они и сами, конечно, доставят, но это надо ждать целую неделю.
Чтобы издать методичку, надо отдать ее двум рецензентам. Если обе рецензии положительные, то можно отдавать на размножение. Если одна отрицательная, то тогда нужен третий рецензент. Конечно, мы сами решаем кому дать на рецензию, но хочется чтобы рецензенты были людьми в индустрии известными и уважаемыми.
Из двух рецензентов желательно одного практика из профтехучилища, а второго либо от науки, либо от известных авторов по теме методички. В качестве практика у нас была рецензентом Нина Ивановна Татарникова из 127го московского ПТУ. Со вторым рецензентом было сложнее. Ни к Антонине, ни к ее соавторам я обращаться по понятным причинам не мог – это открытые недоброжелатели.
Но был еще один человек среди авторов книжек по машинописи, к которому я решил обратиться – Борис Николаевич Березин. Было ему в те годы уже лет восемьдесят или около того. Высокий, поджарый, седой мужчина. Очень строгий, медлительный немного, манера разговора суховатая. Березин был по профессии инженер-полиграфист и он никогда не занимался обучением машинописи профессионально, но просто увлекался этой темой. И стенографией тоже. Он был лично знаком с со всеми грандами советской машинописи и стенографии, прочел все издававшиеся ранее книжки.
Более того, Березин был хорошо знаком и супругами Дмитревскими и с их методикой. Он в понимании методики обучения был на голову выше Антонины Столяровой и ее коллег. В 1960 году Борис Иванович издал «Самоучитель Машинописи», потом, через пару лет опубликовал свой самоучитель в журнальном варианте и не абы где, а прямо-таки в очень массовом и почтенном журнале «Наука и Жизнь». В завершении всего этого славного пути, Березин в 1984 году опубликовал учебник по машинописи для системы профтехобразования. Борис Иванович знал как получить заказ от издательства на книжку. Это не столько сложно, сколько просто надо уметь, а он умел.
С точки зрения интересов Бориса Ивановича, он не столько тяготел к методике обучения, сколько ему хотелось рассказать об устройстве пишущих машин и организации рабочего места. Оформления документов он вообще не касался. Но, с точки зрения именно методики обучения, Борис Иванович принадлежит именно к эпохе Дмитревских и стоит он намного выше поколения Столяровой.
Вот, к этому человеку я и постучался на предмет рецензии. Мое обращение Борису Ивановичу польстило, ему было приятно. Тем более, я высказал свое отношение и уважение по поводу Дмитревских и прекрасного описания конструкции пишущих машин. Тут, он реально всех затмил без всякой лести.
Дальше пошло не совсем по моему сценарию. Березин был поначалу возмущен тем, что прочитал в написанной мной методичке. Это абсолютно не совпадало с его представлениями о предмете – он мне сам потом рассказывал. Потом он успокоился и подумал, что нефига всем одно и то же сочинять, пусть какая-то новая волна тоже будет.
Рецензенту положено десять копий от рецензируемой брошюры. Я специально съездил в Измайлово, домой к Березину чтобы их передать. Чем больше времени проходило от момента написания рецензии, тем больше он начинал проникаться содержанием и становиться его фанатом. Я часа два не мог от него уйти – выслушал массу комплиментов, особенно размер методички в полную страницу ему понравился.
Через пару месяцев Борис Иванович мне позвонил и рассказал, что он почти все свои десять методичек раздал каким-то знакомым преподавателем и как они довольны, и как он доволен что они довольны. Хороший человек оказался, профессиональный и неравнодушный. Старой школы специалист.
3 лайка
Наш самоучитель в журнале «Наука и Жизнь»
Я отправлял журнальную версию нашего с Ходыкиным самоучителя машинописи в разные издания без всякого успеха. Например, в журнал «Политическое Самообразование». Ну, а куда отправить? Общение с Березиным навело меня на мысль отправить статью в журнал «Наука и Жизнь». Они же когда-то у него такую статью взяли.
Чтобы зря время не тратить, позвонил сначала в редакцию и спросил возьмут ли такой материал. Соединили меня с одним из редакторов, его тоже звали Михаилом Петровичем, как и меня, и он сказал, что да, тема интересная.
Материал я отправил быстро, но в номер он попал примерно через год. За пару месяцев до публикации возникла неожиданная задержка. Борис Иванович Березин решил обновить свой журнальный самоучитель, издававшийся в начале шестидесятых, и тоже прислал его в редакцию. Там возник этический вопрос – в одной сторны, старый автор. С другой – ученые, ведут новые разработки, передовые технологии и все такое. Наша в итоге взяла, чему мы были несказанно рады.
Статья шла в трех номерах с продолжением. Мы поставили своего рода рекорд – никогда ранее в СССР тиражом в три миллиона экземпляров курс машинописи не публиковался. За неделю до выхода номера журнала с нашей статьей, мне позвонили из редакции и сказали, что, если есть желание, то можно подъехать и взять нашу статью в виде нескольких отпечатанных типографским способом страничек. Представьте себе журнал, из которого нежно выдернули нашу статью. Вот таких несколько страничек мне дали.
Понятно, что начиналась статья с некоторого предисловия, что в ВНМЦентре Госпрофобра ведется исследовательская работа по разработке и внедрению передовых методов обучения. Сам факт упоминания ВНМЦентра в таком журнале должен понравиться Николаю Ивановичу. Я рано утром, пока его еще не было в кабинете, попросил секретаршу положить для босса в папочку с корреспонденцией, которую ему с утречка заносят.
Реакция была мгновенная и очень положительная. Николай Иванович нас вызвал к себе в кабинет, тряс руки и хвалил, молодцы, мол. Мы тоже были очень довольны. Чисто внешне такая публикация придает и тебе самому и тому, что ты делаешь, некую легитимность, факт общественного признания. В таком журнале фигню не печатают. Перед нашим самоучителем шахматный гроссмейстер задачку решает, а после нас академик пишет о чем-то о своем. Компания вполне достойная.
Раз в неделю я заезжал в редакцию забрать почту – было десятка два писем и положено было на них отвечать. Мало того, чтобы корреспонденцию забрать, надо было в специальном журнале расписаться, все учтено. Как-то раз я приезжаю, беру несколько конвертом и подписываю в журнале – для каждого конверта отдельная строка. В одной строке в столбике «Тема» написано «Об опасности сионизма»
– это, наверное, не мне – у нас тема совсем другая
– вам, вам, не сомневайтесь
Было это все еще до возникновения общества «Память» с его бредовой антисемитской риторикой и меня содержание письма удивило. Было полное ощущение того, что человек умом тронулся. Смысл послания был в том, что мы в наших упражнениях использовали пару слов со звуком «ё», но писалась в этом месте буква «е». В частности, было там слово «плес».
Все послание было посвящено тому, что мировой сионизм пытается извести великоросса, и объектом нападок на него выбрал букву «ё». И даже до того дошло, что сионисты пробрались в древний русский город Рязань и выпускают там машинку «Любава» вообще без буквы «ё». Машинка эта была портативная и на них на всех клавишей было меньше, чем на машинках побольше.
Ну, что было делать? Я ему предельно вежливо ответил, поблагодарил за привлечение нашего внимания к такому важному вопросу. Автор письма был вдохновлен и начал писать мне напрямую, требуя ответа на вопрос готов ли я с ними идти до конца или являюсь сугубо временным попутчиком. Но, тут уже можно было не отвечать, что я и делал.
Вы наверняка знаете журналиста Андрея Васильева – того самого, из Коммерсанта и программы Время. В те годы было ему лет тридцать и работал Андрей в редакции журнала «ПТО». Мы частенько с ним трепались на лестничной клетке второго этажа, когда выходили покурить. Однажды во время перекура, я дал ему прочесть это письмо по поводу сионизма и буквы «ё». Тот оживился и сказал, что, конечно, не по тематике журнала, но можно написать статью и назвать ее «ё моё».
Андрей Васильев наблюдал за нашими перипетиями в отношениях с Лебединским. А время было перестроечное, со всех сторон критические материалы публиковали и захотелось ему написать про Лебединского как он всех вокруг дурит. Мы, конечно, его снабдили инсайтами, но Андрей сделал хорошее журналистское расследование. Материал вышел убойный. Начальство понимало, что без нас там не обошлось, но никто ни слова не сказал.
Путь Сан Саныча в ВНМЦентре подходил к логическому завершению. Пять лет и полная пустота. Но скандалов и разборок никто не хотел. Сан Саныча отправили на год в оплачиваемый творческий отпуск для написания докторской диссертации, но с тем, чтобы он уже не возвращался, лабораторию его прикрыли.
Как я не поехал в Финляндию
Однажды походит ко мне Эдуард Юрьевич Грасс и говорит, что есть возможность поехать в командировку в Финляндию. Там в городе Турку проходит международная конференция по применению компьютеров в учебном процессе, как раз наша тема. Нужен доклад от СССР.
Я, с одной стороны, очень даже рад. С другой, терзает меня сомнение, что лучше не связываться, потому что вылезет на свет еврейский паспорт и все равно не пустят, только явку спалю. Но, Грасс продолжает объяснять детали. Дело в том, что поедут официально от Госпрофобра три человека, и они уже есть. Но из этих троих доклад никто сделать не может. Поэтому, докладчику продадут турпутевку в Финляндию. Маршрут путевки такой, что, в нужное время турист окажется в городе Турку, сделает доклад за 30 минут, и поедет себе дальше.
Вообще, сценарий довольно противный, даже если оставить в стороне еврейский вопрос. Какие-то чинуши за государственный счет поедут развлекаться, а крепостной должен за господ отдуваться.
– как-то, Эдуард Юрьевич, не комильфо получается
– ну, что вы Михаил Петрович. Вы еще ни в одной соцстране не были, а тут вам сразу в капиталистическую предлагают поехать. Надо ценить.
Мне по-любому надо было отказываться, но, через пару недель я спросил Грасса чем там закончился поиск докладчика. Оказалось что нашли мастера ПТУ из Воронежа, который и в теме и предложением заинтересовался.
В Молдавию с инспекцией
В какой-то момент было принято совместное постановление Госпрофобра СССР и Академии Наук СССР о сотрудничестве в деле внедрения компьютерных технологий в систему профтехобразования. А бюрократическая машина такова, что если есть постановление, то должна быть и проверка того, как оно выполняется. В частности, послали в Молдавию комиссию из Москвы посмотреть как Академия Наук Молдавской ССР сотрудничает с Госпрофобром Молдавии по выполнению постановления.
Во главе нашей группы из двух человек был Сергей Кротов – выходец из комсомольских структур. Он был одно время завлабом в ВНМЦентре, а потом его забрали на повышение. Он стал помощником Председателя союзного Госпрофобра, то есть, человеком, максимально приближенным к Первому Лицу системы. Меня ему дали для сопровождения как специалиста по информатики в целом, и по компьютерам в образовательном процессе. Кротов – симпатичный парень, лет на десять меня старше, с хорошим знания протокола. Он умеет себя правильно вести с начальством любого ранга. А нам предстояло много встреч. В частности с верхушкой Госпроофобра и Академии Наук Молдавии. Еще мы с десяток профтехучилищ объездили с визитами, исколесили всю Молдавию вдоль и поперек.
От местного руководства к нам был прикомандирован Василий, замдиректора молдавского ВНМЦентра. Василий был до этой должности первый секретарем Комсомола Молдавии. Это очень высокая должность. Он вообще был взращен комсомолом из детдомовского сироты взошел до вершины. Тоже, вроде Кротова, лет тридцати пяти, симпатичный парень с честным умным и смелым лицом, очень приятный в общении.
Василий провинился перед партией – влюбился в первого секретаря обкома ВЛКСМ соседней области Украины. Оставил жену с двумя детьми и женился на комсомолке – не мог иначе. По партийному этикету парня надо было наказать, но реально его списывать со счетов не собирались. На время, на годик-два, его поставили замом в молдавском ВНМЦентре. Он должен был там отсидеться и пойти потом на нормальную партийную должность. У Василия с комсомольских времен была казенная «Нива», которую ему разрешили оставить, и он сам ее лихо водил. Именно с ним на этой Ниве мы всю Молдавию и исколесили.
Василий был прекрасным гидом. Он мог часами рассказывать о Молдавии, ее профтехучилищах, заводах и колхозах, местной ВДНХ – мы там с ним смотрели современную сельхозтехнику, о которой он знал массу фактов. Он знал где можно хорошо покушать по дороге. Его узнавали и по высшему разряду обслуживали в ресторанчиках и в винных погребках. Когда мы останавливались на дороге, чтобы спросить почем фрукты у женщины, вышедшей с ведрами черешни, она его обнимала и норовила отдать ведро бесплатно.
Молдавия невероятно красива когда ты видишь ее с дороги. Я не мог напиться соками, которые продавались на каждом перекрестке. Особенно виноградный – это не тот, что в Москве из гнилушек делают. Это из первоклассного винограда. Амброзия, пища богов.
Очень интересно было наблюдать как местные жители говорят друг с другом по-молдавски – они постоянно вставляют в речь русские слова. Солнечно, загорелые жизнерадостные люди, фрукты, вино. Боже, как там было здорово.
В Тирасполе мы заехали в образцово-приблатненное ПТУ – там готовят специалистов для службы быта. Конкурс – пять-шесть человек на место. Там готовят закройщиков, мастеров по ремонту телевизоров и бытовой техники. Это золотое дно, почти зубной техник. Поговорили с начальством, перекусили, выпили, поехали дальше. Во всех ПТУ есть столовые, там же бочки с вином. Для гостей всегда и стол накроют и вином домашним угостят. Это не из бутылки, господа, такого в магазине не купишь.
На следующий день, в Кишиневе, был чисто протокольный визит к зампреду республиканского Госпрофобра. Буквально на 20 минут – передать приветы и выслушать как все у них более-менее нормально. Пока мы у него сидели произошла такая сцена. В приемной начался шум-базар, потом в кабинет ворвался дедушка лет за восемьдесят, крупный и скандальный мужчина, весь в орденах, ветеран Великой Отечественной, понятное дело.
У ветерана проблема. Он сам из Тирасполя и его внучку не принимают в то самое ПТУ службы быта, где мы намедни были. Зампред деда успокаивает, обещает уладить, берет имя внучки. Дед утихомирившись уходит, а зампред набирает номер директрисы ПТУ и говорит, что надо девочку взять, нельзя с ветераном связываться, он скандальный и может еще выше пойти. Директриса вопит, что у них конкурс большой и куда она ее денет, потом успокаивается, и говорит, что ладно, возьмем.
Я, набравшись смелости, робко спрашиваю зампреда как быть тем девочкам, чей дедушка погиб или просто не дожил до наших дней. Тот с досадой машет рукой
– вы не представляете, Михаил Петрович, что сейчас могут с тобой сделать если жалоба от ветерана-фронтовика, никто с ними связываться не хочет. Этим, что наверху, только повод дай.
Однажды мы заскочили в ПТУ, которое просто по дороге случилось, не запланированное. Вообще, любой такой визит – это возможность послушать директоров училищ. В Москве у нас таких встреч очень мало. Кроме того, они разговорчивы и откровенны – с нами начальство. Для меня это школа жизни. Училище машиностроительное, но у них есть класс машинописи. Каждый год выпускают три десятка девушек. Спрашиваю директора куда он девает такое количество?
– Неужели всех забирает базовое предприятие?
– Нет, конечно. Мы их на другие предприятия отдаем, у которых нет своих ПТУ. За выпускницу можно много чего получить. Вот, вчера мне за одну машинистку из строительного треста две машины шифера дали для ремонта крыши.
Самый первый визит по протоколу Кротов должен был нанести Председателю Госпрофобра Молдавии. Мы пришли к нему в кабинет, поболтали минут двадцать, и тот, вдруг, предложил пообедать в столовой Совмина Молдавии. Там на пятачке было много разных министерств, целый городок правительственный. Столовая состояла из разных залов строго по иерархии. Для министров – отдельный зал. Для первых замов – другой. Для просто замов – третий, четвертый, пятый.
Мы обедали в министерского уровня столовой. Там по-партийному строго, почти аскетично. Столы накрыты белой скатертью, на столе ваза с фруктами. Обед хороший, ресторанного уровня – очень качественные продукты, и мясо и овощи. Уходя наш гостеприимный хозяин за всех нас троих рассчитался – ему это вышло меньше двух рублей.
В тамошнем ВНМЦентре был еще и другой зам – Михай. Тот нас пригласил посетить его дачу, или, как он ее называл, фазенду. Это был довольно новый садовый поселок. Там еще и построиться толком никто не успел. Расположен он был не на ровном месте, а на склоне холма, довольно пологом склоне. Михай в тот момент успел поставить небольшой сарайчик с летней кухней и занимался выкапыванием будущего погреба. Яма была к моменту нашего посещения глубиной метра три-четыре и на всю глубину будущего погреба был черный, жирный как сало чернозем. Я такого в жизни никогда больше не видел.
Вы можете спросить: а как там реально Академия Наук и Госпрофобр Молдавии сотрудничали по внедрению чего положено куда положено? Ну, не то чтобы они особо расстарались, но обсуждения и попытки осмыслить задачи и как их решать там присутствовали. Хотя, за отсутствием самих компьютеров, ничего практически полезного сделать никто ничего не мог.
Кротов написал подробный отчет в понятном ему формате. Я отчета не видел, но был очень доволен поездкой, полученным жизненным опытом, встречами с интересными людьми. Я бы еще в такие командировки съездил. И, вскоре, приключилась мне еще одна поездка в Молдавию, но уже с совершенно другой оказией.
5 лайков
Мне поручили устроить показуху
Есть в Молдавии районный центр Дрокия. Красивейшее место – это не степные южные районы, а север республики, практически, Карпаты. Сказочная красота, не преувеличиваю.
Было там строительное ПТУ – маляры, штукатуры, кровельшики, каменщики, электрики, сантехники – полный набор. Большое красивое современное здание, сотрудники – все больше слерних лет парни, очень симпатичные. Я бы никогда в жизни не попал в это ПТУ и не знал бы о существовании этого городка, если бы не командировал меня туда наш босс, Николай Иванович, у которого попросили помощи молдавские коллеги.
В этом образцовом по всем показателям ПТУ должно было пройти заседание партийного актива республики, со всех раонов. Если быть совсем точным, актив этот должен был прикатить на автобусах, организованно на пару часов, посмотреть презентацию об использовании компьютеров в учебном процессе этого конкретного ПТУ, и ехать себе дальше по партийной надобности.
Первая проблема была в том, что в ПТУ не было ни одного компьютера. Но тут они разобрались – из Кишинева им откуда-то одолжили на пару дней какой-то агрегат неизвестной мне доселе модели. К агрегату были два парня, Задача которых была присмотреть чтобы не сломали им ничего, не залили кофе или коньяком, не сели на принтер, и так далее. Очень нервные были парни – как будто кто-то специально норовил их компьютер изничтожить. Сами все перетаскивали, еикого не подпускали.
Вторая проблема – не было в ПТУ никого, кто бы мог что-то связное сказать по теме посещения ПТУ активом, то есть, по применению агрегата в учебном процессе. Меня выделили в помощь именно в этом качестве. Я делал вид, что преподаю в этом ПТК информатику, меня именно так и представляли партийцам.
Витя, наш специалист по применения калькуляторов, меня инструктировал как создать у людей хорошее впечатление, тем более, я позвонил специально уточнить, калькуляторов у них было в избытке. Витя предложил сделать короткую презентацию, чтобы люди не устали. А потом раздать им калькуляторы и чтобы они все вместе под моим руководствам решили простую задачу по расчету чего там в цемент на какое-то его количество надо замесить. То есть, принципиально, не важно, что это не компьютер. Впечатление гораздо сильнее и благоприятнее, если человек что-то подержал в руках и понажимал какие-то кнопрки, нежели просто сидеть и слушать.
Встретил меня и разместил в кавртирке при ПТУ директор, Иона Васильевич. Это веселый мужчина, лет сорока пяти, буквально, богатырского телосложения. Оказалось, что он мастер спорта по классической борьбе, то есть, не случайно так выглядит.
Училище это, да и сам городок, стоят далеко от больших городов. Учащиеся у них из окрестных сел, в основном. Мне все интересно, я Иону Васильевича спрашиваю как они студентов набирают – я знаю, что для провинциальный училищ это проблема. И он мне рассказывает, что раз в год в каждом селе проводится свой сельский праздник. На него не только местные все приходят, но и из соседних сел тоже люди подтягиваются. Там и угощения, и концерт, и танцы-пляки, и конкурсы всякие.
Иона Васильевич лично ходит на все эти праздники. В каждом селе есть его студенты и они всем объясняют кто это такой пришел. Привлечение внимания масс происходит в виде демонстрации трюка с надуванием большого пальца правой руки. Пальцы у директоры толстые, мясистые, мускулистые. Иона предлагает всем громогласно посмотреть как он сейчас будет надувать палец. Подносит кулак ко рту и дует всерху в палец. Он мне тоже показал – выглядит очень внушительно. По мере того, как директор дует в палец, тот постепенно «надувается», то есть, становится явно больше в диаметре.
Я спросил с интересом
– а зрители понимают, что вы просто мышцы напрягаете?
– обычно нет, после показа половина села ходят парни и в палец дуют
В день демонстрации достижений компьютеризации гостей ожидали к двум часам дня. Поэтому с утречка с компанией человек в пят-шесть я отправился в винный погреб к Ионе Васильевичу. Жом его был совсем рядом с ПТУ, буквально пару минут через пустырь пройти. Погреб был внушительный. Бочки большие, средние, совсем небольшие. Каждая со штуцером – краник повернул и потекло вино. Сначала пошли по бочкам со смешанными сортами винограда. Наливали по сто грамм и местные, с меня спроса нет, должны были сказать какие сорта винограда присутствуют в напитке.
Потом дело дошло до небольшого бочонка со своей историей. Зима прошлая выдалась морозная и пару дней подряд температура опускалась до минус сорока. В эти дни Иона выкатил бочку на улицу, дал ей промерзнуть, а потом слил в бочонок поменьше то, что не заледенело. Напиток был божественный, как, впрочем, и абсолютно все, что мы дегустировали. Иона утверждал, что все соседи запасают на год полторы-две тонны вина.
Я в это погребке испытал то самое чувство, когда пьешь вино и сохранешь полную ясность ума. Ну, разве что, настроение замечательное и очень весело. Но время подходило, скоро партийцы должны подъехать, и нам надо выбираться наружу. Для этого необходимо всего-ничего, ступенек пять-шесть пройти вверх. И, вот эта задача, при всей ясности сознания, не решалась – ноги не слушались. Но, мы взяли друг-друга за плечи и совместными усилиями преодолели барьер. Дальше было проще и, когда мы добрались до ПТУ, хмель вышел из головы и состояние было вполне рабочее.
Приехали гости довольно уставшими, им явно не хотелось ничего особо слушать. А хотелось им поскорее свалить. Тем не менее, с калькуляторами они поигрались как дети минут десять и были очень оживлены. Потом, в течение 30 секунд освободили помещение и убежали в свои автобусы. Когда я потом спросил Иону как мы справились с задачей, он сказал, что какой-то начальник повыше ему сказал, что они устроили показуху несусветную, но, все равно молодцы. И что компьютеров сейчас вообще нигде нет, но идея с применением калькуляторов в качестве начальной стадии очень правильная.
Потом пошли в столовую ПТУ пообедать. Там для педагогического состава есть отдельный зал человек на десять. Кормили замечательно – все свежее и очень вкусно. Перед обедом один из педагогов взял пустую трехлитровую банку и полез с ней в погреб, люк в который был прямо тут же, в этом зале, в углу. Вернулся он с полной банкой вина. Чувствуется, что люди умеют жить с удовольствием.
Перестройка пришла в ВНМЦентр
Традиционная схема управления ВНМЦентром, равно как и любым другим советским учреждением была проста и понятна:
- Администрация, она всем рулит
- Партком, непосредственно связан с администрацией, они работают вместе
- Профсоюз, раздает путевки и в остальном на него всем наплевать
- Комсомол, вообще ничего не делает и всем на него наплевать
Перестройка создала еще один центр внутренней власти - Совет Трудового Коллектива. Непривычные к такой форме сотрудники на общем собрании выбирали на должность председателя этого совета руководителя предприятия, ну, парторга, в крайнем случае. В ВНМЦентре избрали Николая Ивановича и никто больше на эту непонятную пока должность не претендовал.
Вместе с перестройкой пришла гласность - это, в практическом плане, когда можно критиковать начальство и тебе за это ничего не будет. Хоть партию критикуй, хоть Горбачева, хоть, например, Николая Ивановича. Не нужно писать анонимки, разоблачая недостатка - крой правду-матку от своего имени, тебе бояться нечего.
В ВНМЦентре нашлись две сотрудницы, одна, как по мне, так довольно неприятная склочная тетка, а вторая очень даже душевная и рассудительная, постарше обе, лет за сорок. Мне по тем временам казались они довольно возрастными. Сотрудницы эти накатали в Госпрофобр письмо, вскрывающее проблемы ВНМЦентра, от своего имени, в духе времени.
Если свести все проблемы к их сути, то основная - это некомпетентность Николая Ивановича как руководителя, и, вдобавок, некомпетентность собранного им корпуса руководителей уровнем ниже, то есть завлабов.
Приехала из Госпрофобра комиссия разбираться, во главе с заместителем Председателя Госпрофобра. Собрали открытое общее собрание трудового коллектива и там это письмо зачитали вслух. Жалобщицы тоже присутствовали, их на первый ряд посадили. Письмо было местами абсолютно по делу, на мой взгляд. Но, по большей части претензии были склочные - и не по делу, и не доказательно. Видно было, что их задело что-то, и они уже из всех орудий палят.
Присутствующие в зале стали жалеть Николая Ивановича, оказавшегося жертвой бессовестного поклепа. Теток-жалобщиц поблагодарили за сигнал, но не поддержали. Что с ними дальше было интересно? Когда через год-полтора они должны были снова проходить конкурс на занимаемую должность, а были они старшими научными сотрудниками, Ученый Совет их не утвердил и обеих пришлось уволить по несоответствию.
В нашу жизнь врывается Изя Фишман
Если вы спросите откуда вообще взялся Изя Фишман, то я не смогу ответить наверняка, поскольку его персона мне известна либо с его слов, которым доверять нельзя ни в коем случае, либо из моих наблюдений, которые не являются полными. Во всяком случае, я его первый раз увидел когда зашел в лабораторию Грасса после обеда. Там за журнальным столиком с кружками чая сидели Ходыкин и незнакомый человек лет тридцати пяти, то есть, ровесник Ходыкина. Черные прямые волосы, плотного телосложения, голова на шее сама не крутится, только вместе с туловищем.
Они оба сидели расплывшись в улыбке и на меня смотрели так, словно были хорошо знакомы с детства, словно они о чем-то сговорились, но мне пока не рассказывают. Эдакое, знаете, единение, которое в жизни не часто встретишь.
Что я знаю о Фишмане наверняка. Он родом из Енакиево, с Донбаса. Но, по обычной для тех лет еврейской стезе, учиться в педагогический институт уехал в Уфу, столицу Башкирии. По специальности он учитель французского. Наверное и второй язык был, но я не могу сказать какой, не английский - это точно.
Было у Фишмана и второе образование - театральное-режиссерское. Не исключено, что заочное, не знаю. Но жилка эта в нем била ключом. Фишман постоянно кого-то разыгрывал и строил фантастические планы, скорее даже, воздушные замки.
Он и числился на работе именно по второму образованию - руководителем самодеятельности большого завода, производящего электронику и чуть ли не современные лицензионные телефонные станции. Но Изю тянуло в Москву. Он снимал там квартиру и встречал-сопровождал заводское начальство, когда оно приезжало в столицу, а случалось это очень часто. Можно сказать, что почти постоянно кто-то был в Москве. Вы спросите - а как же художественная самодеятельность на заводе? Он с нее и начинал там свою карьеру, потом вошел в доверие к начальству как человек пробивной и инициативный, и они его в Москву перекинули, а самодеятельностью его зам занимался.
Что еще мы знаем? У Изи в Уфе была первая жена и сын-подросток. С женой он развелся и был тайно женат на ее младшей сестре - об этом никто не знал, младшая сестра маскировалась. У нее тоже был ребенок, но совсем маленький. Свое местонахождение от первой жены Изя тоже скрывал. Когда кто-то из нас куда-то по стране ехал, он давал нам письмо жене, которое надо было опустить в ящик на другом конце страны. Новая жена жила с Изей в Москве. И, как на мой взгляд, от своей старшей сестры она внешне практически не отличалась - одно лицо, практически.
Изя усиленно искал возможность прочно зацепиться в Москве. Временный статус его не устраивал, и это понятно. Поэтому он целыми днями с кем-то тусил, знакомился с самыми разными людьми. И время для этого было подходящее - перестройка, разрешили предприятиям быть инициативными, брать на себя коммерческие проекты. Было очень много открытых к общению инициативных людей. Видимо, в поиске новых связей и знакомств, Изя и забрел в ВНМЦентр, там нарвался на Ходыкина и встретил в нем родственную душу.
В частности, Изя был знаком с директором вычислительного центра ВДНХ СССР. Этот вычислительный центр официально назывался ГДИВЦ - Главный Демонстрационно-Испытательный Вычислительный Центр ВДНХ СССР. Там поддерживалась информационная система, контролирующая проходящие в разных павильонах выставки. Сам этот ГДИВЦ располагался вдоль главной аллеи, в живописнейшем месте, немного не доходя до павильона Космос, со стоящей перед ним громадной ракетой, по левую руку.
Основные площади ГДИВЦ сдавались в аренду какому-то закрытому НИИ, который там держал несколько больших ЭВМ и человек двадцать сотрудников. ГДИВЦ им обеспечивал электроснабжение, закрытую проходную, может еще какие-то услуги оказывал.
Директор ГДИВЦ, Гена, энергичный сметливый дядька средних лет, рвался к финансовой самостоятельности. Это было время возможностей, нельзя терять времени. Он организовал совместное консультационное советско-финское предприятие, которое оказывало юридические и другие услуги по созданию совместных предприятий. Ему нужны были денежные проекты, которые можно брать на ГДИВЦ и самим выполнять.
И тут Изя взялся Гене помочь, понимая это так, что если он приведет заказчика, то может быть типа менеджера проекта прямо в штате ГДИВЦа, с официальным московским работодателем. Тут у него пасьянс сошелся. Мы с Ходыкиным могли взять пару проектов, которые ждали своего исполнителя.
Один проект был для громадного предприятия в Орле, которое выпускало системы для компьютерного черчения. Нужно было делать обучающие программы и методики для этих систем. Тематика напрямую пересекается с тематикой ВНМЦентра и нашей лаборатории Информатики.
Второй проект для завода Красный Пролетарий. Там выпускают роботы и станки с ЧПУ. На заводе есть отдел технического обучения. К ним съезжаются на учебу рабочие со всей страны, а темпы обучения низкие. Нужна методика, позволяющая делать больше за меньшее время. Это снова прямо в масть ВНМЦентру.
Денег за этими проектами на порядок больше, чем нам нужно для их выполнения. Гена, директор ГДИВЦа счастлив, Николай Иванович тоже. Нас с Ходыкиным официально перебазируют на ВДНХ и рабочее место у нас теперь в ГДИВЦ.
2 лайка
Работа на ВДНХ
Выставка Достижений Народного Хозяйства - это московская достопримечательность всесоюзного масштаба. Она находится в структуре ГКНТ - Государственного Комитета СССР по Науке и Технике. Директор выставки по тем временам имел должность заместителя председателя ГКНТ.
ВДНХ - это громадная территория с десятками отраслевых павильонов Космос, Животноводство, Садоводство, Образование, Металлургия, и так далее. В павильонах есть постоянные экспозиции, то есть, можно прийти в любой момент и там что-то выставлено. А бывают тематические выставки, работающие ограниченное время.
Например, рядом с ГДИВЦ есть громадный павильон, где раз в два года проводится международная книжная выставка. Съезжаются издательства со всего мира, в том числе, и из США, Великобритании, Израиля. Там люди сутками сидят и книгу читают. В принципе, выносить книги нельзя, но воровство там чудовищное, прямо на глазах сотрудников издательств, которые сознательно везут книги на выставку чтобы обратно их уже не тащить. У нас есть знакомый один, так он у меня в офисе, в ГДИВЦ, склад упертого с выставки устроил - ходка за ходкой, раз десять за день туда-сюда под курткой пухлой таскал на английском языке романы какие-то.
Выставка построена перед Великой Отечественный в стиле Сталинского Барокко. Чем-то по праздничному настроению похоже на старые станции московского метро. А фонтаны какие красивые с мозаикой. А ларьки с мороженным, сладкой водичкой, пирожками, выпечкой, сувенирами. А музыка со всех сторон несется из репродукторов. Просто пройти по главной аллее - это уже праздник незабываемый. А я на работу каждое утро вот так проходил и как раз по главной аллее.
Билет стоил 10 копеек, то есть, практически бесплатный вход. Запускали публику в девять утра, а сотрудники и стендисты, то есть прикомандированные на время выставки специалисты, стоящие у стендов своих предприятий, могли зайти начиная с восьми утра. В этом есть важный нюанс. На территории выставки есть авиационные кассы. Их по Москве довольно много в разных местах. Не только на вокзалах, но и просто у станций метро иногда. У этих касс всегда очередь на час-два, если не в сезон. В сезон и гораздо дольше можно простоять.
На выставке касса обслуживает всех желающих, но работает она с восьми утра. То есть, от восьми до девяти там стоит один-два человека из сотрудников или прикомандированных. Это невероятно удобно. Я, работая там, вообще забыл что такое стоять в очереди за билетами.
На территории ВДНХ в укромном месте стоит ничем не примечательная избушка. Если не знать, что это Стол Заказов, то никогда не догадаешься. А там продают ДЕФИЦИТ. Причем, только для сотрудников и прикомандированных, по удостоверению. Конечно, к дефициту идет некоторое сопровождение, которое можно купить где угодно - сахар-песок, например, килограммовый пакет. Но, сахар все равно нужен. Так ты его не возле дома возьмешь в гастрономе, а тут.
А тут и шпроты и сайра, и майонез в маленьких баночках, и горошек зеленый венгерский, и конфеты шоколадные, на которые в городе надо нарваться, иначе не купить. Мы всех знакомых, которые на выставку к нам приходят по работе, ведем в этот магазинчик и все, поверьте, очень довольны, особенно немосквичи.
А есть на ВДНХ очень интересный павильон – Садоводство. Там есть две замечательные фишки. Во-первых, там продают акклиматизированные к Подмосковью саженцы – яблони, вишня, груши, сливы, кустарники всякие. Причем, сотрудникам других павильонов заранее сообщают чтобы они успели купить раньше других. А у моих родителей садовый участок под Серпуховым. Вот, повезло, так повезло.
Во вторых, в павильоне Садоводство есть дегустационный зал, а там постоянно, один за другим месячники разных республик. Месячник грузинских вин, месячник молдавских вин, месячник украинских вин – это крымские сорта, массандровские. И так весь год. Можно просто позвонить и спросить что сегодня включено в дегустацию и вам перечислять все десять вин, которые включены.
Итак, за два рубля вы получаете часовую качественную экскурсию, где вам со знанием дела расскажут если не все, то очень много о виноделии представленной республики. За этот час вы по наперсточку отведаете десять наименований вин из этой республики. Но это все пока только присказка. На выходе с экскурсии вы можете по обычной госцене приобрести не более двух бутылок каждого наименования, включенного в сегодняшнюю дегустацию.
Есть еще одна удобная фишка в работе на выставке. Там есть рядом у метро ВДНХ несколько гостинниц, куда селят буквально тысячи людей, прибывающих со всей страны для временной работе на выставке. Есть центральная служба размещения приезжих. У самих у нас в ГДИВЦ таких полномочий нет, но там есть замечательная девушка, администратор, Ирина. И если есть объяснить, что приезжает человек, очень близкий нам по какой-то причине, а остановиться ему негде, то Ирина милостиво снимает трубку на аппарате внутренней связи и говорит кому-то всемогущему:
– Наташа, надо человека на неделю поселить, запиши имя и фамилию
Однажды, было солнечное субботнее майское утро, я встретил у метро группу машинисток из 168-го интуристовского ПТУ, наших тамошних подопечных, и повел их на выставку. Мы договорились в ГДИВЦе, что приведем девчонок постучать пальчиками с часок на компьютерной клавиатуре. Нам выделили дежурного по залу, поскольку день для сотрудников был выходной.
Девченки были превосходны – юные семнадцатилетние красотки, по-летнему одеты, вприпрыжку скачут по главной аллее группой человек в двадцать. У них, естественно, праздничное настроение. Они еще и кокетливые слегка тоже. На уровне здания ГДИВЦ, на глазах у вышедшего к проходной нас встретить директора Гены, параллельным курсом маршировал навстречу нам взвод солдат, двигавшийся до встречи с нами довольно стройно по три человека в ряд.
Девочки, конечно, не смешались со строем, но стали радостно визжать солдатам и размахивать руками, превратив строй в плохо организованную группу. Директор Гена был в диком восторге, требовал чтобы девчонки еще приходили, и всем потом рассказывал как было дело.
А между тем, нас с Ходыкиным и Изей усилили еще двумя сотрудниками. Машинистку Иришку мы пригласили из ВНМЦентра, и еще в штат ГДИВЦ был зачислен программист Геша Рогожин, с которым я когда-то познакомился, учась заочно на матфаке Калининского (ныне Тверского) госуниверситета. Мы подружились и обменивались любезностями. Например, Геша прошел у нас в лаборатории интенсивный курс испанского языка. В другой эпизоде, по моей просьбе он написал программу, которая проанализировала насколько часто те или иные слоги встречаются в текстах. Это было нужно чтобы оптимизировать слоговые тренировки в упражнениях по машинописи.
Задача Гриши в ГДИВЦ была в том, чтобы написать обучающую программу для компьютерного чертежного комплекса. То есть, на нем и работают, и на нем же и учиться можно. Программа показывает как выполнять те или иные операции. Сейчас это обычное дело, а тогда мы были своего рода пионерами в таких вещах. Геша через пять лет станет повивальной бабкой Русского Тестирования в Кремниевой Долине Калифорнии. Он приведет меня в компанию Portfolio Technologies, в которой сам работал программистом, и они наймут меня тестировщиком.
Времена быстро меняются
Работая в ГДИВЦе над коммерческими проектами привела нас к мысли о том, что надо кардинально менять как мы вообще работаем. Одно дело, когда нам в ВНМЦентре платят зарплату и дают задание, которое надо за эту зарплату выполнить. И смовсем другое, когда ты сам нашел проект на полмиллиона рублей, сам его делаешь, а все деньги получает твой работодатель и из полученного выделяет тебе какую-то мизерную компенсацию. Зачем тебе такой “работодатель” нужен? Правильно получать все деньги самому, раз ты и проект нашел и всю работу сделал.
Чтобы понимать каким потрясением для системы была ворвавшаяся в жизнь советских граждан коммерческая деятельность, надо знать как формировался фонд заработной платы в СССР до коммерциализации, кооперативов, и других форм частного предпринимательства.
Если предприятие выполняет работу и берет за это деньги, то фонд заработной платы такого предприятия не может превышать 40% от общего объема полученных средств. Пусть, для примера, ВНМЦентр обходится государству один миллион рублей в год. На зарплату сотрудников директор Николай Иванович может потратить только 400 тысяч рублей. Причем, тут и его зарплата, и уборщиц, и отдела кадров, и машинописного бюро - это на всех 400 тысяч.
Остальные 600 тысяч будут потрачены на услуги сторонних организаций, материалы, эксплуатацию здания, мебель, оборудование, бумагу. Типографии надо заплатить. Автопарку за РАФик и шофера нужно заплатить. Лебединскому выделили триста тысяч рублей чтобы заплатить оркестру в городе Рыбинске. Оркестр записывал ритмичную музыку для курса машинописи. Все деньги в стране делятся на наличные и безналичные. Безналичные в карман не положишь, ими предприятия особо не дорожат, это деньги фантомные.
Будем считать, что разработка программы по одной профессии обходится стране в тысячу рублей. Эта тысяча, как мы знаем, поступает на банковский счет ВНМЦентра и 400 рублей поступают в фонд заработной платы, причем, не тому, кто делает программу, а всему учреждению, со всеми его накладными расходами.
Теперь у нас ситуация поменялась. Нет больше разницы между наличными и безналичными деньгами - так теперь работает коммерческая составляющая экономики. ПТУ из Магадана хочет заказать в ВНМЦентре программу для своих нужд - не для массового применения и готово заплатить 1000 рублей фантомных безналичных денег работающему в ВНМЦентре дяде Васе. Сам он денег взять как частное лицо не может, и обращается за помощью в созданный при райкоме комсомола Центр НТТМ - научно-технического творчества молодежи. Комсомольцы за 10% комиссионных обналичивают эти безналичные фантомные деньги и дядя Вася получает 900 наличных рублей в свой собственный карман.
Аналогично рассмотренной картинке, наши заказчики из Красного Пролетария и города Орла расплачивались с ГДИВЦ за нашу работу фантомными сотнями тысяч рублей, идущими по категории “услуги сторонних организаций”. В ГДИВЦе эти деньги не обналичивались никак и тратились на поддержание работоспособности вычислительного центра. Поэтому, нам нужно иметь свою организацию, на которую мы сможем брать проекты и где сможем обналичивать все деньги, не делясь десятью процентами с комсомолом.
Попутно, хочу заметить, что коммунисты стеснялись в то время термина “частное предпринимательство” и использовали без всякого на то основания термин “кооперация”. Суть кооперации в том, что индивидуальные производители кооперируются для решения отдельной задачи - сбыта продукции, закупки сырья по оптовым ценам. Создаваемые повсеместно кооперативы не были ни в какой степени объединением индивидуальных производителей. В основе стояла частная инициатива одного-двух человек, которые сами ничего, зачастую, не производили, а просто отмывали безналичные деньги предприятий, превращая их в наличные. Именно этим занимались и Центры НТТМ, и все остальные, кому это разрешалось делать.
Еще один момент - по тем временам ни одна организация не могла быть создана юридически сама по себе. Она должна быть при какой-то существующей организации. Кооператив - при заводе или пункте сбора вторсырья. Центр НТТМ - при райкоме ВЛКСМ. Клуб любителей хоккея с шайбой - при ЖЭК №3 Ворошиловского района. Нельзя было просто прийти в райисполком и зарегистрировать организацию.
Как раз в те времена появилась новая форма разрешенных организаций - Любительское Объединение. Кто-то варежки вяжет узорные, кто-то бисер мечет, кто-то помогает молодым литераторам. Мало ли что люди любят вместе делать. И эти самые любительские объединения имеют право открыть счет в банке и получать на него любые, в том числе безналичные деньги. Ну, то есть, под внешней личиной некоммерческой организации может вполне скрываться очередной отмыватель безналичных денег.
Мы никогда не узнали бы о такой занятной форме как любительское объединение, но помог случай. Есть в Москве такой ДК имени Зуева. В ДК работала бухгалтером серьезная грамотная женщина Ольга Погодина, которая где-то пересекалась с Изей Фишманом и рассказала ему о таком новшестве. И мы поняли, что будет открывать именно любительское объединение чтобы не пугать людей коммерческим привкусом.
Поначалу я думал, что надо открывать кооператив и мы даже с Ходыкин отправились в Моссовет разузнать что и как надо делать. Там выделили под кооперативное движение специально зал с предбанником. В предбаннике на стене были всякие нормативные документы развешаны и инструкции по регистрации кооперативов. Мы там потолкались минут двадцать и завели некоторые знакомства.
Был там лет семидесяти бодрый еврейский дедушка-пенсионер, который в тридцатые годы работал в артели, делающей леденцы на палочке - петушков, зайчиков, белочек. Он взял разрешение на индивидуальную трудовую деятельность, арендовал в своей хрущевке полуподвал, купил в магазине мешок сахара и начал производство. Жена ему говорила
– Моисей, одумайся, что ты делаешь? С кем ты связался? Не сносить тебе головы.
– Сара, отвечал он ей, - ты увидишь как щетина превращается в золото.
Встал он, имея на то разрешение, у гастронома и начал там с лотка реализацию продукции, которая шла на ура. Но Сара была права. Вскоре к нему подошли менты и конфисковали продукцию, на том основании, что он сахар в розничной торговле приобретал. А оптом частнику не положено было, не разрешалось. Вот, он и пришел в Моссовет качать права, точнее, добиваться правды, но никто с ним разговаривать не хотел.
Был еще там интеллигентного вида человек, оказавшийся фото журналистом. Звали его Борис Лахметкин. Он тоже пришел информацию подсобрать и с людьми пообщаться. Через неделю Борис нам позвонил и пригласил к себе домой на учредительное собрание кооператива, который он хотел создать. Народ там был самый разнообразный по роду занятий. И математик был, и мы с Ходыкиным, были двое из Внешторга. У Лахметкина были наполеоновские планы, но мужик оне веселый, с бородой, лет под пятьдесят. В квартире чего только нет, включая новые покрышки для Жигулей.
Лахметкин познакомил меня с любопытной концепцией - есть два типа бизнеса: еврейский и русский, других нет. Еврейский - это когда тяжелым трудом, потихоньку, не сразу, полегоньку накапливается состояние. Русский, это когда деньги зарабатываются много, сразу, и не работая. Я попросил привести пример русского бизнеса и ответ меня заинтриговал:
– На улице разбежался, сорвал с прохожего норковую шапку, и убежал. Видишь: и много, и сразу, и не работая.
Любительское Объединение открывали при ВНМЦентре - начальство не возражало, даже, наоборот, ценило инициативу. Тогда сверху на предприятия и организации давили чтобы они при себе создавали кооперативы, развивали инициативу масс. А масса была довольно пассивной и ничего создавать не стремилась. Хотя, отдельные живчики вроде нас были.
Назвал я это объединение заковыристо и в духе времени - Научно-Методическое Объединение “Непрерывное Образование”. Заказали угловой штамп для бланков. Там было написало в три шага, сначала - Государственный Комитет СССР по профессионально техническому образованию. Под ним - Всесоюзный Научно-Методический Центр профессионально-технического обучения молодежи. И, накочец, еще немного ниже - Научно-Методическое Объединение “Непрерывное Образование”. Ну, то есть, полный солидняк.
Кстати, по тем временам чтобы заказать печать или угловой штамп нужно было ждать бесконечно долго. Нас познакомили с каким-то кооперативом, который втридорога делал на следующий день. Там и заказали. У меня всегда с собой в портфеле была печать - очень удобно бывает. Вроде ты частное лицо, а когда надо - так и целая организация. Я вот так по безналичному расчету покупал билеты в США в специальной кассе для командированных на Петровке, куда просто частных лиц не пускали.
Время, еще раз напоминаю, было очень динамичное. К моменту создания НМО Непрерывное Образование, наш коллектив, сложившийся в ВНМЦентре и ГИВЦе развалился. Ходыкин с Изей увлеклись какими-то новыми проектами, и я остался вдвоем с Гешей Рогожиным. К нам присоединилась бухгалтер из ДК Зуева Ольга, именно в качестве бухгалтера. И еще один человек тоже вошел в коллектив - Игорь Либер. Мы с ним знакомы еще с Института Связи. У него много обязанностей, но, в основном, они связаны с тем, что он водит свой автомобиль. Он обучает меня вождению. Он, если нужно, может нас отвезти куда-то. На нем все перевозки нашей продукции, о которой речь пойдет ниже.
Деньги в то время зарабатывались легко, особенно, если у тебя репутация порядочного человека, потому, что вокруг полно жулья и проходимцев. Ко мне потоком идут знакомые просто чтобы за те самые 10% пропустить через нас свои собственные проекты. У них свой заказчик, они сами выполняют этот заказ. Все, что им от нас нужно - это надежно получить свои оговоренные заранее деньги. Это не было такой простой задачей, повторяю, потому что было много недобросовестных посредников.
Уже с одного этого можно было вполне жить - на жизнь нам всем хватало. Но, не для этого же мы создавали свою организацию - это так, сбоку-припека.
После публикации в журнале “Наука и Жизнь” нашего самоучителя машинописи, и в результате сложившихся связей в профтехучилищах, у нас есть некоторая известность в стране как людей с эффективной методикой быстрого обучения. При профтехучилищах по всей стране возникают педагогические кооперативы. В частности, они обучают машинописи - спрос устойчивый, расходы на организацию кабинеты минимальные.
Недалеко от нашего дома, возле станции метро Полежаевская, было профтехучилище. Зам директора, мы его будем звать Петрович, создал при ПТУ кооператив под названием “Лингва-П” и перешел туда работать. Он меня разыскал и предложил за процент от оборота обучить преподавателей и осуществлять методический контроль за учебным процессом. Петрович был очень симпатичным мужиком лет сорока. Честный, деловой, сообразительный. Он даже после нашего отъезда в США продолжал платить мою долю моим родителям. Убили его в 1992 году. Жаль, хороший был человек очень.
Но, преподаватели машинописи востребованы теперь по всей стране и их ко мне присылают со всей страны на стажировку. Я за одного препода брал 3000 рублей. Бывало, что индивидуально с ними работал, бывало, что в группах по 2-3 человека. И база в кооперативе Петровича играла важную роль - я с ними там занимался. Тогда появились кооперативы, через которые можно было снять квартиру на несколько дней или недель. И из этих трех тысяч рублей селил приезжающих к нам на стажировку людей. И селил недалеко от Полежаевской, и занимались там, и жил я совсем рядом - очень удобно.
Казалось бы, зачем кооперативу брать совершенно неподготовленного человека и обучать его как преподавать машинопись. Можно же взять готового опытного преподавателя. Но логика тогдашнего кооператора другая - берешь надежного человека, которого можно научить. Ненадежный вообще не нужен.
Когда я только начинал работать у Лебединского и радостно говорил директорам и завучам профтехучилищ, что с нашей методикой они смогут за месяц научить своих студентов вместо девяти, они разводили руками и спрашивали
– Михаил Петрович, а откуда я студентов в октябре наберу? А в ноябре? А в марте? Нет, уж, вы давайте их за полный учебный год научите получше
Сейчас проще - есть очень много людей, которые готовы заплатить деньги за то чтобы именно за месяц, а не за год научиться. Сейчас кооператорам нужны преподаватели, которые смогут за месяц научить прилично.
Еще нам перепадали заказы на обучение компьютерному черчению на том самом агрегате из Орла, для которого Геша делал обучающую программу. Он и сам вел занятия немного, но, потом обучил этому свою сестру, которая, в отличие от нас хорошо разбиралась в черчении. Более того, она - прирожденный педагог, терпеливая, методичная, обходительная.
Когда сестра Гешы уехала в Израиль, мы перестали обучать черчению. Вообще, эмиграция в те годы постоянно вырывала из наших рядов людей, которых мы знали десятилетиями, которым доверяли, на которых можно положиться. Тогда телефонные книжки были бумажные, в пластиковой обложке, как правило. Пользовались одной книжкой годами - там были десятилетия связей и отношений с людьми. За год половина нашей телефонной книжки опустела. Каждую неделю кого-то вычеркивали. Но, жизнь продолжалась, возникали новые связи, новые знакомые.
Бывало, что и мимо денег работаешь. Пригласили меня приехать в Одессу и обучить там двух педагогов для предполагаемого коммерческого учебного центра. Было их двое, он и она. Молодые, лет по 25, знали про нашу методику и уговорили начальство меня пригласить. Я в Одессе провел с ними неделю - мне в охотку было. Город красивый, ребята хорошие, в гостиницу “Красная” меня поселили, вполне приличную и в самом центре города. Когда дошло до расчетов, мне было сказано, что пока учебного центра нет, он только планируется. А как только запустится, и обороты пойдут, то тут же незамедлительно деньги и перечислят. Я не сильно переживал - всякое бывает, денег нам на жизнь хватает. Идем вперед и назад не оборачиваемся.
3 лайка
Витя берется за слесарное дело
Витя Гоцман, кандидат педагогических наук и специалист по применению калькуляторов в учебном процессе профтехучилищ, человек дотошный и инициативный одновременно, предложил мне сделать любопытный проект - карточки-задания по слесарному делу.
Мастера в ПТУ и даже преподаватели теории - не педагоги по образованию, они приходят с производства. Им трудно занимать учащихся полезным делом. А мы им дадим карточки-задания. Я специально пошел в Ленинскую библиотеку посмотреть что вообще издавалось на эту тему. Был прецедент лет 25 назад, в середине шестидесятых была издана методичка с карточками, но не сами карточки. Предполагалось, что преподы сами по методичке карточки сделают. Было там всего три варианта карточек по 3 вопроса в каждой, ну, то есть, совсем чуть-чуть.
Витя предложил сделать 20 вариантов карточек по 7 вопросов в каждой. Мало того, это не будет методичка. Это будут готовые к использованию карточки на плотной бумаге. Руки у учеников в цеху зачастую не находятся в идеально чистом состоянии. Поэтому мы предложим три варианта карточек - просто на плотной бумаге, на плотной бумаге закрытые пленкой с лицевой стороны, и тоже самое, но закрытое пленкой с обеих сторон.
Методическую часть, то бишь, разработку карточек, Витя сделал блестяще. Он же разослал в шесть тысяч ПТУ предложение их приобрести за фантомные безналичные деньги, то есть, считай задаром, за фантики. Заказывали большими количествами, много комплектов сразу. И просто на картоне, и с односторонним пленочным покрытием, и с двусторонним.
Дальше надо было эти карточки отпечатать. У меня была договоренность с типографией. Стоимость работ была копеечная, но две тысячи рублей я просто занес налом менеджеру - таковы были условия сделки. Но вышла проблема - карточки, которые должны быть покрыты пленкой с двух сторон, покрыты только с лицевой стороны. То есть, мы должны теперь сами как-то утюгом их прогреть чтобы покрыть пленкой.
Пленку купить негде тоже. Я с трудом нашел какой-то кооператив при химзаводе, который мне их обычную заводскую пленку продал по коммерческой цене, но, ничего страшного - главное, что пленка есть. А где разместить это производство? У Вити есть тесть, у тестя есть сталинская дача под Москвой, большая, с огромной застекленной беседкой. Вся семья Вити несколько месяцев покрывала карточки пленкой, сортировала их по комплектам, оборачивала бумагой и надписывала адреса получателей.
Игорь Либер на своем москвиче с прицепом все это отвозил на почтамт - там есть специальный отдел для предприятий, как бы оптовый. Головной боли хватило всем, но, особенно, конечно, перепало Вите и его родне.
По закону
Кроме Конституции СССР и законов страны, в каждом министерстве-ведомстве были свои внутренние нормативные акты и инструкции, регулирующие работу отрасли. Были такие нормативные акты и инструкции в Госпрофобре. Только знали о них очень немногие люди. Нормативные акты Госпрофобр издавал и переиздавал, по необходимости, для служебного пользования мизерным тиражом 200 экземпляров. То есть, расходился тираж по управленцам самого Госпрофобра СССР, Госпрофобрам пятнадцати советских республик, и по одному экземпляру попадало в каждое областное управление.
То есть, на местах никто не знал что нынче можно и что нельзя. Не только директора ПТУ ничего не знали наверняка, но и за редким исключением работники областных управлений. Только избранным положено было знать правила функционирования. Информация - это власть, тем более, информация о регулирующих документах.
Был в Госпрофобре СССР человек, который в трех папках держал все актуальные на текущий момент документы. Я его лично не знал, но был у нас общий знакомый, который предложил эти три папки опубликовать таким тиражом, чтобы насытить систему профтехобразования. За две тысячи я получил эти папки, точнее, копии с них. Еще за две тысячи мне в типографии их напечатали на имеющейся у них бумаге. Рассчитывались со всеми наличными. В каждом комплекте по три брошюры, общей ценой рублей сорок с копейками, включая пересылку.
Был тогда толстый справочник по всем шести тысячам профтехучилищ страны - книжка такая. А там они все с полными почтовыми адресами. И полетели письма от НМО Непрерывное Образование по всей Стране Советов с предложением приобрести сборник нормативных актов в трех томах.
В те годы просто так ничего печатать в типографии было нельзя. Нужно иметь фонды, специальное разрешение, на бумагу. Было страшновато - начни разбираться с этим проектом - а у меня нет ответа ни на один вопрос. Откуда документы? Откуда бумага? Кто отпечатал? Кто разрешил к печати?
Откликнулись не все, но очень многие. Некоторые по пять, по десять копия покупали. А кто-то и сразу сорок заказал. Я с директором этого ПТУ по телефону разговаривал - пытался понять зачем ему столько?
– я каждому мастеру раздам, каждому преподавателю чтобы изучали
– а им-то зачем?
– а чтобы не дергали меня можно это? Можно то? Вот, пусть берут и сами разбираются.
Педагогическое мастерство не пропьешь
А, вот, еще один наш проект. Пришла ко мне с предложением команда из трех человек. Все три - кандидаты наук, работают в разных местах, но занимаются одним и тем же - разрабатывают методики формирования педагогического мастерства у непрофессиональных педагогов. А в профтехучилищах профессиональные педагоги только школьную программу преподают, а все остальные либо инженеры, либо вообще из рабочих. Вот, и предлагается нам запустить эдакий двухнедельный буткамп, говоря современным языком, по педагогическому мастерству.
Людей приглашать со всей страны в Москву. Тут их надо поселить на время и тут с ними заниматься. То есть, нужно не только общежитие, но нужна столовая и классная комната. В принципе, можно в каком-нибудь ПТУ договориться. Но нам подворачивается более красивый вариант - спортивная база в ближнем Подмосковье, неподалеку от Шереметьево.
Познакомили меня с директором спортивной базы, я к ним приехал, осмотрел помещения. Это было прекрасно. Современно, чисто, бассейн, спортзал, столовая хорошая, комнатки по два человека в каждой, лесной массив, птицы поют-заливаются. И где семинары проводить тоже есть. Мы за базу платим по счету, официально. Расценки государственные, смехотворно низкие. Ну, конечно, у директора есть свой интерес тоже, но вполне умеренный.
Общественным транспортом до спортивной базы не добраться. Наш автомобилист Игорь встречал прибывающих клиентов на вокзалах и доставлял их на базу. Группы были небольшие, человек 10-12 в каждой, нужно 3-4 ходки сделать - можно за день управиться, хорошо, что не каждый день, конечно, а с перерывами.
Я с выпускниками буткампа беседовал под конец - они были очень довольны, и обучением и условиями проживания-питания. Прямо курорт у них такой получился. Довольны были и те, кто вел буткамп, и я тоже радовался - дело хорошее делаем, востребованное. И денежка зарабатывается.
Еще расскажу как в попытке найти общежитие для размещения наших гостей прямо в Москве, судьба меня свела с одним начальником - общие знакомые нас свели. По должности начальник был директором института повышения квалификации в каком-то министерстве со сложным названием - мосты, тоннели, или что-то в этом роде у них.
Кабинет у него серьезный - весь обшит карельской березой, за спиной портрет Ленина, костюм импортный дорогой, на лацкане пиджака депутатский значок. Он член коллегии этого самого министерства с мостами и тоннелями. Светится весь благообразием, улыбка во весь рот, рукопожатие солидное. Но приворовывать он только учился еще, на ранней стадии был в этом процессе.
Начальник мне сказал, что потребность нашу в общежитии они могут легко покрыть. Потом он посетовал, что если просто по государственной цене нам его предоставить, то можно брать только по 60 копеек в день за койко место. Я согласился, что цена явно устарела, как по сегодняшним делам. Поэтому, говорит он, мы вам будем давать по госцене на постоянной основе до 20 мест. А вы мне за это будете передавать наличными 200 рублей в месяц. Называя цену он даже зажмурился от собственной наглости - такие деньжищи запросил.
Я ему вежливо ответил, что
– я вам буду давать тысячу рублей, но с одним условием
– с каким? - спросил он, затаив дыхание
– у нас такой процесс, что очень важна бесперебойность в завозе клиентов. Поэтому, если в какой-то момент возникнет кто-то еще, кто предложит больше, вы оставляете за мной право перебить эту цену и сохранить места в общежитии.
В течение трех дней после этой встречи меня тошнило и колотило от возмущения. Партийный, депутат, член коллегии, Ленин у него за спиной - за 200 рублей готов продаться незнакомому человеку. И я еще в этом дерьме участвую, разлагаю страну, в которой живу. К счастью, продолжения у нас с ним не получилось, нашлись другие, вполне легитимные варианты.
Пора уезжать из СССР
Работая сотрудником на зарплате в ЦКБ Министерства Связи или в ВНМЦентре я не видел почти ничего и не понимал в какой стране живу, как она управляется и насколько коррумпирована, насколько в ней царят произвол и беззаконие. Став предпринимателем, я очень быстро столкнулся с этими пороками, не говоря о том, что было реально страшно. Во первых, как бы просто не посадили. Во вторых, если Перестройку свернут и все вернется в брежневские времена, то тех, кто ввязался в начатые Перестройкой процессы не пощадят. Как именно накажут мы не знаем, но даром не пройдет - это было понятно. Во времена ГКЧП, находясь уже в Сан Франциско, я смотрел по телевизору кадры из Москвы и говорил себе - вот этого-то я и боялся. Потом, уже после нашего отъезда, появилось и в третьих - утюги, киллеры, постановка на счетчик и прочие прелести.
Время подошло, 18 марта 1990 года мы получили статус беженца в посольстве США в Москве, а 22 ноября и вовсе улетели навсегда. Почти до последнего дня, вместо того чтобы учить английский, я продолжал заканчивать дела и передавать их тем, кто оставался в Москве. НМО Непрерывное Образование продолжало жить и после нашего отъезда.
Послесловие
Прошло 35-40 лет с того времени, когда мы с покойным ныне Сергеем Львовичем Ходыкиным революционизировали существовшую тогда методику обучения машинописи. За эти годы навык работы на клавиатуре перестал быть узко профессиональным. Сегодня на клавиатуре работают практически все население планеты, начиная с начальной школа, а то и раньше. Так же, как перестал быть узко профессиональным навык вождения автомобиля. А если лет на 150 назад заглянуть, то и навык письма гусиным пером или перьевой ручкой тоже был узко профессиональным.
Ушли те, кто писал учебники машинописи для ПТУ, УПК или государственных курсов. Обучение машинописи практически вытеснено САМООБУЧЕНИЕМ. Поэтому, сейчас пришли новые авторы - они делают компьютерные тренажеры. По книжке сейчас заниматься с целью самообучения - это экзотика. Заниматься на очных курсах с преподавателем - не меньшая экзотика, хотя, конечно, готовят же где-то секретарей.
При всем разнообразии компьютерных тренажеров разного качества, все они обучают только самым основам - разучить клавиатуру слепым способом. Если вы работаете на клавиатуре со скоростью 300 знаков в минуту, то никто не скажет вам как за час поднять скорость до 420 знаков в минуту.
Еще одна особенность людей, пришедших к самообучению, они научатся все равно. Даже если вы им не будете помогать, они все равно выучатся работе на клавиатуре слепым методом. Даже, если вы будете им мешать безграмотными методическими решениями – они этому научатся. Поэтому, рынок самообучающихся основам мне сегодня совершенно неинтересен, хотя, у нас конечно есть методика освоение клавиатуры за 3-4 часа занятий.
Приехав в США, я планировал написать самоучитель машинописи, написал план-проспект книги и отослал в профильное издательство. Мне позвонили из редакции и сказали, что книг по машинописи очень много и как я могу объяснить зачем нужна еще одна. Я им сказал то же самое, что сказал выше - если человек пишет со скоростью 300 знаков (60 слов) в минуту, то я могу ему поднять быстро до 420 (70 слов) в минуту. И больше никто не знает как это сделать, только я и Сергей Ходыкин. На том конце телефонной линии человек задумался и сказал мне
– если он уже пишет со скоростью 60 слов в минуту, то зачем ему 70?
Рынок повышения скорости на порядок обширнее рынка освоения клавиатуры. Более того, изучают клавиатуру один раз, а повысить скорость до 500-600 знаков в минуту можно, обратившись к нашей методике с перерывами, раз 10 и больше.
Мне в следующем году будет 70 лет. Создать компьютерный тренажер по нашей методике повышения скорости я еще могу, если кто-то возьмется его запрограммировать. Но продвигать тренажер на рынке у меня возможностей нет. Ведь, даже бесплатная программа требует значительных усилий по ее внедрению. Если кто-то заинтересуется, то я буду рад оказать посильную помощь.
За сим, остаюсь, искренне любящий вас
Михаил Портнов
5 лайков
Это вся история - 7 авторских листов. Это, если распечатать, будет книжкой страниц на 150-170. Я нашел вчера на даче журнал Профтехобразование от октября 1986 года. Мне его когда-то выдали в редакции, поскольку ьам была моя большая статья. Но, в этом же номере я нашел и разоблпачителшьную большую статью о Лебединском. Сейчас я статью эту оцифровываю. Она станет приложением к книжке. И я ее сюда сброшу когда будет готово.
Пока что идет вычитка оригинала
2 лайка
Мою статью я даже оцифровывать не буду. Это о преподавании в ПТУ предмета нового “автоматизация производства на основе ЭВТ”
1 лайк
Так и не дождались реального результата те, кто нуждался в ответе на вопрос вопросов - что есть интенсификация обучения. Интенсивными оказались только обещания.
СЕАНС МАССОВОГО ГИПНОЗА
Cамый первый эксперимент мы провели еще в 1971 году. И он прошел успешно. Но метод до сих пор многих пугает. В том числе и названием своим: суггестокибернетический. - Вячеслав Вячеславович невесело усмехнулся. - Было время, от кибернетики так же шарахались. Позже - Лозановский суггестопедический метод признавать не желали. А теперь вот это словосочетание… Обычная история: все новое пробивается с трудом. Даже очевидное.
Суггестия - суть внушение. Как в театре. Зрители прекрасно знают, что актеры «понарошку» представляют. Но переживают тем не менее. Что мы внушаем? «Я хочу. Я могу, У меня получается». Имеется в виду процесс обучения. И действительно - хотят, могут, получается. Быстрее, эффективнее, проще… Интенсивнее, одним словом.
В 1980 году студия Киевнаучфильм снимала на основе одного из наших экспериментов фильм «Когда исчезают барьеры». За три недели группа из десяти человек освоила три иностранных языка, курс скорочтения, машинописи, линейного рисунка, аутотренинга и генерации идей. В те времена это был предел возможности метода. Времена меняются. Если раньше мне удавалось удвоить скорость чтения обучающихся за три дня, то недавно в Ярославле сделал это за полтора часа. Такая вот, хоть и не традиционная, но все-таки педагогика. Педагогика сегодняшнего дня. Она неотделима от достижений научно-технического проресса. Верней, должна быть такой, если мы хотим интенсифицировать учебный процесс, сделать его по-настоящему современным. Отсюда и «…кибернетический».
Пётрусинский помедлил и снова усмехнулся: - По-моему, я говорю банальные вещи.
«Я ХОЧУ. Я МОГУ. У МЕНЯ ПОЛУЧАЕТСЯ».
…Закройте глаза. Расслабьтесь. Ваши руки наливаются свиннцом, тяжелеют, их тяжесть передается ногам. Конеч-ности перестают вас слушаться, по телу разливается тепло. Вас ждут приятные сновидения. Вам хорошо… (Фрагмент аутогенной тренировки)
Мне было хорошо. Экскурсия по центру интенсивного обучения, разместившегося на третьем этаже московского СПТУ-168, располагала к приятным размышлениям о будущем нашего профтехобразования. Легко думалось, что вот уже совсем скоро учебный процесс повсюду будет протекать (да-же не протекать, а струиться) так же эффективно`и вместе с тем ненавязчиво, как здесь. В уютных интерьерах, в окружении слайдов на огромных экранах, под мобилизующую «функциональную» музыку и’ вкрадчивый голос в наушниках, под присмотром бдительной и корректной ЭВМ, под мощным напором суггестокибернетического метода по мозговым извилинам мальчиков и девочек с бешеной скоростью польется огромный поток информации. Ну, а комментарии «экскурсовода» - кандидата биологических наук, заведующего лабораторией интенсивных методов обучения ВНМЦентра профессионально-технического обучения молодежи В. В. Петруcинского - придавал приятным размышлениям четкие контуры прогнозов. Их реальность подтверждали 9 авторских свидетельств и 17 патентов. 500 человек, прошедших обучение по 17 различным учебным программам. Наконец, результаты этого обучения. Впрочем, процитирую рекламный проспект «Суггестокибернетический способ ускоренного обучения», изданный еще в 1977 году и утвержденный к печати Президиумом АН СССР: «…Английский, французский и немецкий языки за 10-12 дней усваиваются в объеме 3000-4000 слов пассивного запаса. Соответствующий уровень владения иностранным язком достигается при обучении по традиционной методике в среднем через 1,5-2 года систематических занятий на вечерних курсах… Точные и гуманитарные дисциплины, теория вероятности, программирование на языке АЛГОЛ, социальная психология, политическая экономия и т. д. За 2-5 дней обучения эти дисциплины усваиваются в объеме, соответствующем обучению в течение семестра в вузе по традиционной методике… При обучении в течение 3-4 дней достигается скорость 140-170 знаков в минуту, что соответствует скорости профессиональной машинистки по окончании 6-месячных курсов… Это показывает принципиальную пригодность данного способа для обучения самым различным производственным навыкам - работе на станке, конвейере; и т. д. Внедрение суггестокибернетического способа позволит в среднем в 10 раз сократить расходы по организации обучения».
-
Но все это дело прошлое,- подытожил Петрусинский, - метод` будет совершенствоваться и теснее сплетаться с жизнью.
Тот наш разговор происходил в начале 1983 года и велся в будущем времени. Строительство комплекса подходило к концу. Правда, не хватало еще кое-какой аппаратуры, валялся кое-где строитеньный мусор, пустынно белели огромные экраны, молчали наушники. И мне приходилось верить на слово, которое вскоре подтвердится делом, оговоренным приказом Госпрофобра СССР № 185 «О6 открытии экспериментальных кабинетов интенсивных методов обучения в техническом училище № 168 г. Москвы». И совсем недолго оставалось ждать, когда главные участники эксперимента, учащиеся СПТУ-168, заполнят класс обучения моторным навыкам, класс обучения теоретическим дисциплинам, класс психорегулирующей тренировки, зайдут в кабину эталонного обучаемого… -
А часто ли, Вячеслав Вячеславович, приходилось Вам встречать эталонных обуцаемых?
-
«Эталонный обучаемый» - всего лишь программа. А в кабинете учащихся тестируют на степень соответствия эталону. Чтобы потом разделить их на группы. Ведь начинают у нас учиться люди с разным уровнем подготовки, а закончить должны - с одним. Человека можно вести к «пятерке» разными путями. Так вот, «свой» путь, пусть неосознанно, он выбирает себе сам. С этого мы начинаем и курс ма-шинописи, и курс иностранного языка.
-…И все?! А как же все остальные предметы?
Через секунду я готов был извиняться за свое невольное восклицание. В самом деле, изучение иностранного языка - занятие почтенное. Да и машинопись - чем не предмет? Но все-таки… В системе ПТО есть профессии куда более массовые. И хотя в рекламном проспекте они скрывались под псевдонимом «и т. д:»,. значения их в народном хозяйстве это никак не умаляет. И проблем по подготовке специалистов не снимает. И права на интенсивную методику опять же не лишает. А может быть, до них просто не дошла очередь? Петрусинский успокоил меня быстро и профессионально: -
Что касается других предметов, с ними все в порядке. Суггестокибернетический метод сам по себе имеет развивающее и воспитывающее значение. Мы учим ребят учиться, ломаем психофизиологические барьеры на пути новой информации, активизируем мозговую деятельность — не все ли равно, на примере каких знаний? Дальше им будет все равно, что «глотать» — эстетику, педагогику, теорию вероятности или любую другую теоретическую дисциплину.
— А практическую? Скажем, обработку металлов резанием?
— Нужен тренажер токарного станка. Здесь его разместить, естественно, негде, да и незачем. Но это единственная сложность.
— Только и всего?
— Только и всего.
Надо сказать, кое-какие сомнения до поры до времени продолжали меня тревожить. Но вскоре исчезли. Мне опять стало хорошо.
МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ.
…Я расту. Я становлюсь таким огромным, что кисти моих собственных рук скрываются за горизонтом. Мои глаза уже не различают предметов окружаю мира. Все сливается,перемецшвается в разноцветную массу и исчезает где-то внизу, как мельчайшая пыль…
(Фрагмент аутогенной тренировки)
Есть такой фокус. Выходит на сцену ничем из себя не примечательный человек, просит зрителей сцепить пальцы рук, говорит специальный убаюкивающий текст и разрешает расцепить руки. Получается не у всех. Человек выбирает для эксперимента как раз того, у которого не получилось — самого «внушаемого» — и сажает за пишущую машинку. Тот начинает неуклюже тыкать в нееодним пальцем. Потом, после короткого сеанса гипноза, он несколько секунд строчит под диктовку со страшной скоростью и почти без ошибок. А потом очень удивляется, прочитав собственноручно напечатанный текст. Сеанс окончен. Ничего общего с профессиональным обучением он, конечно, не имеет. Фокус —он фокус и есть. Как не умел человек печатать, так и не умеет. Обычный гипноз…
Вот такие «эксперименты» иной раз проводил Петрусинский на своих публичных лекциях. К чему я это вспомнил? К тому, что разговор наш о суггестокибернетическом методе до сих пор продолжается в будущем времени. Теперь уже без прежнего оптимизма.
Скоро год, как закончился эксперимент в СПТУ-168. Закончился в соответствии со сроками, определенными упомянутым уже 185-м приказом. А в соответствии с действительностью — и не начался.
Нет ни одной учебной группы, подготовленной по интенсивной методике. Следовательно, нет результатов сравнения тал подготовленности той самой гипотетической экспериментальной группы с обычной контрольной. Следовательно, никем объективно не оценены преимущества суггестокибернетического метода перед традиционным. Следовательно, нет плана-программы внедрения его в учебный процес или хотя бы увязки с учебным процессом, да и оснований для такого плана тоже, честно говоря, нет. Следователи… Стоп! Тут мы оправе задаться невинным детским вопросом: а что, собственно, есть? внуг Каковы результаты эксперимента? Их — два: диссертация на соискание ученой степени доктора педагогических наук «Психологопедагогические основы методического обеспечения автоматизированных систем интенсивного обучения», представленная Петрусинским, и одноименный автореферат. Других результатов не оказалось. Но и эти безоговорочно провалились на Ученом совете ВНМЦентра. В числе многого прочего несостоявшейся докторской не хватило… “патента”. Одного единственного, так сказать, патента СПТУ-168. В самом деле, эксперимент длится два полных срока обучения…
- А я так и не знаю, чем они там занимаются,— столь откровенное признание директор училища С. С. Бинявска произнесла без тени смущения, - конкретных заданий нам никто не давал, так что не выполнить их мы при всем желании не могли. Проверок ни разу не было. Обещанного финансирования центра нет. Пока оно ведется за счет училища, то есть денег, заработанных ребятами. В общем, считать выполненным можно один пункт приказа: тот, где «училищу обеспечить"… “Обеспечили - вон сколько денег угрохали - и главк, и наши. шефы из ВАО «Интурист». А пользы от них… Впрочем, Петрусинский передо мной отчитываться не обязан.
Мог бы, впрочем, и отчитываться - вступи в свое время силу «Договор о творческом сотрудничестве между ВНМЦентром профтехобучения молодежи Госпрофобра СССР и ТН-168”. Он 6ы дал право Светлане Сергеевне поинтересоваться у Вячеслава Вячеславовича, почему он, человек проповедующий ускоренные методы обучения, так медлит с результатом в своей собственной работе? Почему щедрые обещания насчет «в десять раз дешевле» обернулись пока лишь внушительными суммами трат? И чем, кстати, он, названный в приказе научным руководителем эксперимента, собирается окупать добрую сотню тысяч государственных рублей, патраченных на запись функциональной музыки и 60 тысяч - на ремонтно-строительные работы? Однако до статуса документа Договор по утерявшимся в прошлом причинам недобрал всего лишь подписей: двух - заинтересованных сторон и трех - утверждающих. То есть, всех.
На том памятном ученом совете денег, естественно, не считали - не время и не место. Зато к диссертации отнеслись предельно принципиально. И к автору, казалось 6ы, тоже. Хотя и не учли один незначительный факт. Не с улицы ведь пришел на заседание соискатель, работает он здесь достаточно давно. Полугодовой отпуск ему, например, оплатили на подготовку докторской - доверяют, значит. За шесть лет ни разу на аттестацию не приглашали - опять же, видимо, знак доверия.
В общем, эксперимент продолжается.
Не зря, видно, говорил Вячеслав Вячеславович, что не понимают многие его метода. Если бы понимали, что происходит в 168-м, прикрыли 6ы еще на стадии строительства. Поэтому не жаловаться надо бы на непонимание, а радоваться. Тому, что не только свои, но и чужие не поинтересовались то успехами эксперимента. К примеру, у тех же медиков кое-какие вопросы могли бы возникнуть. - Вячеслав Вячеславович, как вы оцениваете физическое и психическое самочувствие учащихся. Ведь активизация резервных возможностей психики скорее всего не проходит бесследно, тем более если ими пользуются на протяжении длительного времени. На то они и резервные. У вас есть заключения медиков, психологов?
- У нас Киселев психолог.
Действительно, старший научный сотрудник лаборатории интенсивных методов обучения С. В. Киселев - кандидат психологических наук. Придется поверить, что само его присутствие на эксперименте гарантирует абсолютное здоровье учащихся. Я лично понял ответ именно так. И возразить не сумел, оправдавшись перед самим собой отсутствием фундаментальных знаний. Но у ученых оснований для сомнений гораздо больше. - Сильно сомневаюсь в возможностях «насильственной» активизации умственной деятельности извне, - говорит заведующий кафедрой психологии труда и инженерной психологии МГУ академик Евгений Климов, - но насколько я знаю, Петрусинский до сих пор никаких серьезных обоснований своего метода научному миру не предъявил. Что само по себе внушает недоверие.
Замечено: с учеными Петрусинский предпочитает не встречаться. Даже заочно. Потому и не пишет статей во всесоюзные журналы, не любит выступать перед квалифицированной аудиторией, избегает открытых дискуссий. Гораздо удобнее непрофильные вузы, НИИ, откуда в его архив поступают благодарственные письма с круглыми печатями и «протоколы» экспериментов, составленные по никем не утверЖ-денной форме. Они, надо сказать, тоже могут при соответствующей подаче произвести впечатление. Как и сами эксперименты - на дилетантов в интенсивных методах обучения, которыми к сожалению являются многие и многие преподаватели и директора профтехучилищ. Ну, как же! Музыка, слайды, диковинные термины, раскованная обстановка. И ведь учатся! Правда, предметам, для системы ПТО, скажем так, не совсем характерным. И насчет качества обучения тоже скажем… - Вы знаете, здесь же учат печатать не слепым методом. И с ужасными опечатками. Они, дескать, скоро исчезнут, а скорость останется. Зато за четыре дня. - Младший научный сотрудник ВНМЦ Сергей Ходыкин довольно долго проработал под началом Петрусинского и потому спокойно говорить о его интенсивном методе просто не может.— Я не знаю, что такое суггестокибернетика, но за четыре часа любого научу — без всякой музыки и аутотренингов, по листочку с упражнениями. Вопрос, как научу? Это все равно, что человеку выучившему десяток детей плавать по-собачьи, считать себя спортивным тренером. Выпускник училища должен быть профессионалом.
«Ошибки исчезнут, а скорость останется». Я уже слышал эту формулу — от Петрусинского. И представил себе тренажер токарного станка. Тот, который, к счастью, негде поставить.
Когда теория сходится с практикой, можно проверить чистоту эксперимента. Когда расходится — можно нащупать слабые точки теории. Когда нет ни того, ни другого - такую гармонию разрушить почти невозможно. И можно понять авторов эксперимента, поневоле хватающихся за любую соломинку реальности. И если ею оказывается такая внушительная вещь, как зарубежный патент, он действует на людей поистине гипнотически. Ведь патент даром не получишь, за него платить надо. Правда платит тот, кто его оформляет - в данном случае страна. Затраты, конечно, окупятся с лихвой, если кто-то решит купить лицензию. За десять лет патенты Петрусинского никому не приглянулись… Предчувствую, какпрервет меня специалист-патентовед: “Какой еще патент! Методы обучения не патентуются”. Правильно, суггестопедия Лозанова, например, не запатентована. А суггестокибернетика Петрусинского - запатентована. Но дело тут не в качестве, а в названии. Назовем “метод” “способом”. Дальше следите за ходом мысли: способ - приспособление - устройство - комплекс - авторское свидетельство - патент. Два последних тире обозначают изрядную пробивную силу. Но на международный рынок ее действие не распространяется. Там требуют товар на ощупь.
НЕВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ, ИЛИ ПЯТЬ ТЫСЯЧ “ПОСЕТИВШИХ”.
…Море расстилается прямо у ваших ног. Оно весело качает на своих волнах солнечные блики, шуршит прибрежной галькой, манит вас соленой свежестью ветра. Оно совсем рядом — море. Стоит лишь закрыть глаза… (Фрагмент аутогенной тренировки)
- Для строителей любая работа начинается с технического задания: будь то капитальный ремонт склада или строительство комплекса ускоренного обучения. Так вот, судя по заданию, наши заказчики сами слабо представляли, что хотели построить.- А. В. Романов о работе трехлетней давности в 168-м училище, которой руководил в качестве прораба, вспоминает, как о нелепом курьезе. Действительно, нелепого в этой постройке много. Но забавного мало. Если использовать в качестве путеводителя по комплексу его патентное описание, заблудиться в помещении (едва занимающем треть этажа) - пара пустяков. Хотя это не удивительно: ответственность за создание проекта была возложена на А. А. Федорову - педога по образованию.
- Мне еще повезло,— вспоминает она теперь,— что удалось привлечь профессионального архитектора из ЦНИИЭП учебных заведений. Но многие вопросы сама решала — с материалами, оборудованием. Брала патенты и размахивала ими, то как знаменем, рекламировала, выбивала. И знаетё, помогали —патенты!
А кто же говорил, что патенты - вещь. абсолютно бесполезная? С их помощью можно убедить серьезных людей с построить то, не знаю что. Выдать натаскивание на основы двух предметов за метод освоения серьезных знаний. Даже убедить в этом “натаскиваемых” тоже, оказывается, можно. Если не забывать: в фокусе должны принимать участие самые внушаемые.
Заглянем по старой памяти в кабину эталонного обучаемого. И снова никого там не обнаружим. Собственно, в нее ни один обучаемый и не заходил три года - нечего ему там делать. А как же, - спросите вы, - тестирование, распределение по группам? Очень просто. “Какой язык учил?” - “тест” для кандидата в языковую группу. “На пианино играешь?” - в группу машинописи. Вот и все премудрости, раскрывающише тайну эталона. Никакая это не программа, а всего-навсего - поиск удобного для прподавателя человека. Не массового, кстати, учащегося, которому и должен быть адресован интенси подговленого и отобранного, с которым экспериментатору работать будет сподручнее.
Теперь - немного теории. Суггестокибернетика, в данном исполнении оказалась не чем иным, как довольно оригинальной (хотя и не новой) идеей предъявления информации. Она раскладьвается на три составляющие: зрительную (слайды), слуховую (фонограмма) и моторную (повторение вслух, конспектирование). Таким образом улучшается качество и увеличивается скорость усвоения. Но не у всех. Все зависит от продолжительности повторяемых циклов. Для кого-то наиболее эффективен получасовой, для другого - часовой и так далее. Реакция же на “чужой” цикл бывает разная. Один попытается незаметно отключиться, другой начнет нервничать, а третий закончит стрессом. Поэтому тестирование группы изначально заложено в теории. Вернее - в гипотезе, ведь настоящая теория столь наплевательского к себе отношения ни за что не потерпела бы.
Впрочем, с “суггесто” мы немного разобрались, теперь посмотрим на кибернетику. Здесь она означает управление учебным процессом. И постоянную обратную связь. Лозанов обеспечивает ее за счет незаурядных личных качеств. То, что гениальному педагогу подсказывает так называемая “атмосфера в классе”, ЭВМ может высчитать по четким параметрам. И вовремя скорректировать учебный процесс. Включенная, конечно, ЭВМ. Наглядной моделью мог бы стать класс машинописи. Если бы провода и кабели от каждой машинки не тянулись… в никуда. Однако они обрываются здесь же, в классе. Кибернетика заканчивается в нескольких сантиметрах от стены аппаратной. В ней - склад. Довольно принципиальная, согласитесь, недоработка заказчиков.
Перечислять остальные — занятие долгое и утомительное. Гораздо интереснее взглянуть, что в этом интерьере происходит? Экскурсии, показы, приемы зарубежных и иногородних гостей. Занятия тоже бывают: в основном - для взрослых. С детьми экспериментаторы вообще предпочитают не связываться: и без них дел много. За последние полтора года центр посетило около пяти тысяч человек.
Эти полтора года комплексом руководит заместитель директора СПТУ-168 Е. В. Канунникова. И полтора года не может понять, за что она получает зарплату. Елена Васильевна в недавнем прошлом - комсомольский работник, в интенсивных методах специалистом себя не считает. Начала она с прохождения курса машинописи, училась с удовольствием, но “гипнозу” суггестокибернетическому не поддалась. Прекрасно различала окружающие предметы: потускневшие от частого употребления слайды, подстершиеся фонограммы, устаревшую, а порой и вышедшую из строя аппаратуру. Обновление требовало денег, но рука дающего изрядно оскудела. Сказалось в затянувшееся отсутствие результатов. Елена Васильевна, желая расставить точки над “и”, писала письма, ходила по инстанциям, пытаясь выяснить элементарные вещи: цель эксперимента, реальные сроки эксперимента, перспективы эксперимента, собственные функциональные обязанности, в конце концов. - И все вопросы ко мне вернулись,— вздыхает заместитель директора, показывая мне письмо ГУПТО г. Москвы, где в аккуратной последовательности изложены вопросы, на которые вышестоящие организации ответов-таки не нашли. - Вот спрашивают о должностных обязанностях сотрудников. (Придется самой изобретать.) Отчет о проделанной работе. (Сама хотела бы прочесть.) Сколько впущенно групп с применением интенсива? (Действительно, сколько?) Сколько будет выпущено в текущем году? (Боюсь, столько же.) В общем, придется отвечать, иначе ставку снимут. А у меня в активе только и есть, что пять тысяч “посетивших”. Если от них польза какая-то имеется, пусть бы денег на техническое переоснащение давали. Или на хозрасчет перейти разрешили.
Насчет пользы сказать трудно. Но вред “посетившие” приносят очевидный, и оценивается он не рублями. Дело в том, что человек, принявший на веру байки “в десять раз дешевле” и “в десять раз быстрее”, в интенсиве как ничего не понимал, так и не понимает. Но реальность его уже не впечатляет. И реальные разработки кажутся ему безнадежно вчерашним днем. Так под музыку и под гипнотичегким воздействием рекламы дискредитируется очень нужное дело.
ОБЕЩАННОГО - ЖДУТ.
…Ваше внимание - прожектор. Его луч разрезает темноту, указывая путь. Вот дорога, вот тупик, вот обрыв, вот препятствие. Вы движетесь все увереннее. Ошибка, удача, польза, обман - все обретает четкие черты реальности. Теперь можно и не просыпаться… (Фрагмент аутотренинга).
К сожалению, в педагогике их не так уж мало - специалистов, у которых руки не доходят до… учащихся. К еще больше му сожалению, эти люди на удивление быстро проникли в новую перспективную область интенсива. И комфортно рассуждают о резервных возможностях человеческого мозга, не представляя, как их можно использовать, да и можно ли? Не задумываясь о том, что идея эдакого “разливанного” “интенсива вообще” лишена научного обоснования. Что обучение активизируется по частям, по конкретным и вполне осязаемым блокам. Впрочем, к счастью, интенсивное теоретизирование не представляет опасности для здоровья подростков. Ничего конкретного эти люди делать не умеют и не собираются.
Для серьезных специалистов интенсив - не средство от всех недугов, не экзотика, не взлетная полоса. Все они говоря о суггестокибернетике, произносили этот термин либо с извиняющейся улыбкой, либо с откровенной усмешкой, либо с не менее откровенным раздражением. Ведь никто не видел ни реального воплощения метода, ни его теоретического обоснования.
И все-таки ставить на нем крест, по-моему, рано. Разрозненные полуэксперименты прошлого десятилетия позволяют предполагать, что метод способен развивать память и способствовать формированию моторных навыков. И на отдельных этапах обучения применение его, возможно, имело бы смысл. При соответствующем медицинском и психологическом обеспечении. При скурпулезнейшей методической разработке. Она вовсе не “дело техники”, а дело самой настоящей педагогики, которая в том и состоит, чтобы приблизить новейшие идеи к каждому учащемуся. Люди, не тяготящиеся этой задачей, как скучной повинностью, смело могут считать себя педагогами. Независимо от образования. Именно таких ждет те сейчас система ПТО. И не напрасно, надо сказать, ждет. По курсу интенсива направлены идеи и разработки специалистов многих областей. В том числе, и сотрудников ВНМЦентра - бывших подчиненных Петрусинского. Тяга к реальному делу помогла им вырваться из трясины активной бездеятельности их “научного руководителя”.
…Казалось бы, совсем недавно это было. Пришел уверенный в себе, ни в чем не сомневающийся человек. Он предлагал профтехобразованию блестящее будущее. Совсем недорого. И в доказательство демонстрировал патенты. Фокус удался. Была экзотика. Пышные эффекты, восторженно аплодировали “пять тысяч посетивших”. Совсем недавно и… на очень давно. Праздник закончился, настало время работы. Пора убирать декорации. Но тут любителей поменьше. Очень уж велик соблазн зажмуриться и подождать, пока человек изчезнет сам, так же внезапно, как появился.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОГО АУТОТРЕНИНГА.
Вы заметили, что наш разговор из будущего времени незаметно переместился в прошедшее? Между тем, экспериментатор наш никуда не исчез. Больше того, одержим идеей открыть в Москве филиал ленинградского ВНИИ ПТО. Даже нарисовал аккуратную схему: три отдела, подразделяющиеся на восемь лабораторий и кафедру. Он все продумал, даже насчет размещения. Я своими глазами видел проект документа, адресованного ВНИИ ПТО:
"…Есть предварительная договоренность с заместителем начальника СМУ-1 Мосметростроя Бучевским И. И. о выделении двухэтажного дома на станции метро «Орехово»…
Игорь Иванович Бучевский несказанно удивился: Во-первых, у нас этого дома еще нет. Во-вторых, собираемся там лыжную базу делать. Не понимаю, при чем здесь на ВНИИ ПТО. Кто вам сказал? Петрусинский? Не знаю такого…
А. ВАСИЛЬЕВ
1 лайк
Текст должен еще пройти через профессиональное редактирование. Потом я его начитаю в аудио файл и дам тут ссылки на то, и на другое.
1 лайк