Черняховского, 9

Ошибаешься. Меня еще не было на свете.

Я не имел ввиду лично Вашу высокосветскую персону.

Да я вообще пренебрежение к труженикам села имею ввиду, что-то там у Чехова есть про дворян и “чумазых”,: я, говорит, решил совершить великодушный поступок,–отдам весь свой гардероб крестьянам… а чего Вы смеётесь? А я представил, как они во фраках да на сенокосе)))

С точки зрения братства, равенства и прочее, свинопас Митька, пожалуй, такой же человек, как Гёте или Фридрих Великий; но станьте вы на научную почву, имейте мужество заглянуть фактам прямо в лицо, и для вас станет очевидным, что белая кость — не предрассудок, не бабья выдумка

1 лайк

Пытаешься реабилитироваться за «шею твоей несостоявшейся невесты толщиной в твою ногу»(all rights reserved by @RhodeIsland)?
Женщину решил защитить?
Похвально.

Вот ну ничего не имею против тружеников села, до тех пор пока они трудятся в селе, а не пытаются вместо этого осчастливить всех остальных путем неуклюжих попыток руководства страной.

Ещё поройтесь, неплохо у Вас это получается, показать где самые грязные вещи лежат? :face_vomiting:

У вас что-то еще грязное есть?

У кого-то жизнь как книга, а у кого-то как анекдот.

Умирает человек, попадает в рай. Его встречает апостол Петр.
Человек: Простите, что вас беспокою, но у меня к вам есть один вопрос
Апостол: Слушаю вас
Ч: Я прожил довольно долгую жизнь, но так и не понял одного. Скажите, в чем был смысл моей жизни?
А: Вам правда нужно это знать?
Ч: Очень
А: Помните, вы 1973 году ехали в поезде Москва-Краснодар?
Ч: Э-э… ну…
А: И вы еще познакомились в купе с попутчиками
Ч: Наверное…
А: И вы пошли вместе в вагон-ресторан
Ч: Да…
А: И за соседним столиком сидела женщина
Ч: Возможно…
А: И она попросила вас передать ей соль
Ч: И я ей передал соль.
А: И вы передали ей соль
Ч: Передал.
А: Ну и вот…

1 лайк

с Вашего разрешения, могу я поцеловать Вас?..не будем ссориться…

Может все таки оставим ветку для литературы и вынесем обмен любезностями куда нибудь в другое место.

1 лайк

да, согласен, здесь муза дяди Миши лишь летать должна, а мы всё кусаемся, как глупые щенки…

Я бы даже сказал не для литературы, а для Великого Литератора. Помните? “Как почетный святой, почетный великомученик, почетный папа римский нашего королевства…”

2 лайка

Не будем. Максимум, на что вы можете рассчитывать- это вместе читать продолжение книги Михаила Плотникова. Вы где-то там у себя, а я здесь, у себя.
Интересно же почитать книгу человека, которому есть, что рассказать.

1 лайк

А это кто?

1 лайк

По другому вы же не появляетесь)
А мы ждем продолжения.

Профессиональный юмор в ВНМЦентре
Организация у нас методическая. Это и в названии даже прописано. А кто такой методист? Это тот, кто не сам учит, а учит педагогов как лучше учить. Это может быть просто опытный учитель. А может быть и профессионал со специальным образованием и даже ученой степенью – от уровня решаемых задач зависит. Есть такие, что и докторскую степень по педагогике имеют, не то что кандидатскую.

Была в те годы такая шутка распространенная, что, если не можешь работать, то учи других как надо работать. В ВНМЦентре к этой шутке добавляли – а если не можешь учить, то учи как учить.

Был еще у нас в коллективе такой анекдот. На улице прорвало канализацию – крышку тяжелую с канализационного люка сорвало. Содержимое трубы выхлестывается наружу и растекается по улице. На починку аварии из ЖЭКа высылают опытного слесаря-сантехника и с ним за компанию практиканта из ПТУ.

Матерый профи ныряет в колодец навстречу потоку, буль-буль, выныривает и говорит пацану – ключ на 8. Берет ключ и снова туда ныряет. Буль-буль, выныривает и говорит – ключ на 12. Снова ныряет. Через минуту поток из колодца прекращается. То, что там накопилось оседает вниз – проблема решена.
ну, что, практикант, видишь как мастера работают?
дядя Вова, это ж с ума сойти, я в ПТУ расскажу – никто не поверит
вот так пацан, учись. А то будешь всю жизнь ключи подавать

ДНД – добровольная народная дружина
Была в СССР такая организация – Добровольная Народная Дружина, или сокращенно ДНД. Вы, наверное в старых фильмах видите ходящих по улицам по два-три человека группки “дружинников”, то есть, членов ДНД. Это не милиция – ни оружия, ни специальной подготовки у них нет – только красная повязка с надписью «Дружинник». Основная задача – патрулирование улиц в вечернее время и внушение страха мелким нарушителям порядка – пьяницам, в основном, и мелким хулиганам. В случае более серьезной опасности дружинник должен вызвать милицию.

Советские граждане если не все, то многие, охотно выходили на дежурства. За 11 дежурств в течение года давали три оплачиваемых дня к отпуску, то есть, не просто так болтаешься по улицам, а с пользой для семьи. Я и в ЦКБ Связи и в ВНМЦентре выхожу на дежурства, набираю свои 11 выходов в год. В ВНМЦентре есть человек, ответственный за отправку нужного количества дружинников от организации. Это обычный научный сотрудник с такой специфичной общественной нагрузкой. Как именно его стимулируют я не знаю.

У нас есть свой участок, который мы патрулируем в районе метро Проспект Мира. Там живет в переулке моя сотрудница из ЦКБ и мы с Ходыкиным иногда к ней на часок заходим выпить горячего чая в морозные дни.

Иногда нас приписывают к вытрезвителю. Там весело. Все время подвозят выпивших мужиков. У них описывают вещи и деньги под протокол и мы должны как свидетели этот протокол подписать. Мужиков раздевают до трусов и запускают в такую громадную спальню, довольно холодную, чтобы они там спали и вытрезвлялись. Чтобы не перепутать кто есть кто им на спине под лопаткой шариковой ручкой пишут порядковый номер. Если трусов нет, а это бывает, то оставляют в брюках – нельзя унижать человеческое достоинство человека, Даже пьяного в дупель.

Но могут и поколотить тоже, если клиент сопротивляется, дерется, ведет себя агрессивно, отказывается подчиняться указаниям ментов. Менты добродушны, в целом, но грубоваты – лимита, не москвичи. После армии в милицию поступают чтобы в Москву переселиться в общежитие. А со временем и прописка будет и квартира.

Клиенты вытрезвителя в целом тоже не злые. Они позволяют себя раздеть, пытаются что-то рассказать милиционерам по-свойски. Оказавшись на койке некоторые тут же отрубаются, а некоторые кричат, переговариваются друг с другом, поют популярные песни из репертуара Аллы Пугачевой или застольные – Шумел камыш или Бродяга к Байкалу подходит.

Однажды меня взяли в патрульный ГАЗик собирать клиентуру в тех местах, где она обитает. Парочку взяли в зимнее время в магазинах – они там в тепле у батарей водяного отопления засыпают. Иногда и прямо на улице спят – это очень опасно. Кто-то звонит и просит забрать. Удивительный был момент когда мы ехали по Проспекту Мира, а это очень большая хорошо освещенная улица.

У светофора по «зебре» на красный свет прямо перед носом у ментов переходили улицу три пьяных мужика, взявшихся за плечи. Они явно друг друга поддерживали. Наш ГАЗик резко тормознул чтобы их не сбить и остановился в нескольких сантиметрах от крайнего мужика. От этого торможения, хоть и не случилось физического контакта, вся троица завалилась на асфальт в сторону от милицейской машины. Загрузили всех троих и отвезли в участок, то бишь, в вытрезвитель.

Не стена красит человека
Так случилось, что у ВНМЦентра бал контракт с какой-то художественной организацие на художественной оформление одной лаборатории в здании на Черняховского 9. К контракту был приложен утвержденный эскиз – тропические джунгли ядовитых цветов. Без животных и без птиц, Но с экзотическими листьями, лианами, мшистыми стволами – что-то совершенно невозможное для научно-исследовательского учреждения. Нормальный человек в таком антураже работать не захочет – можете мне поверить, я знаю не понаслышке, как вы сейчас поймете.

Никакая лаборатория себе такого не хочет, а день по безналичному расчету уже оплачены и женщина-художник из художественного треста прибыла в наше расположение со всем инструментом. К счастью для Николая Ивановича Лебединский вызвался предоставить нашу машинописную лабораторию в качестве объекта художественного освящения.

Веселая женщина-художник разметила нам все стены, разрисовала их сначала мелками, перенося эскиз на объект раскрашивания. Потом с помощью стремянки и набора красок с кисточками она все четыре стены раскрасила, превратив наше помещение в филиал диких джунглей. Эти джунгли приводили в полный восторг наших испытуемых, которые каждую неделю приходили для участия в экспериментальном обучении. У нас не тольк методы обучения необычные, не только результаты обалденные, но даже помещение, где мы работаем, не как у нормальных людей.

Глядя на работу художницы, я пришел к философской мысли, что не стена красит человека, а человек стену. Еще был забавный момент с этой женщиной – она не могла выговорить название организации, находящейся в нашем здании. Всего резидентов Черняховского 9 было три. ВНМЦентр, редакция журнала Профессионально-Техническое образование, и еще одна с название СоюзПрофтехЗагранПоставка.

Журнал занимал одну классную комнату и там было человек 5-6 редакторов. Рядом крохотный кабинет главного редактора. Все это на втором этаже, соседняя дверь с лабораторией Лебединского. Когда мы выходили на лестничную клетку перекурить, то нашим наиболее вероятным сокурильщиком был кто-то из редакции.

Созпрофтехзагранпоставка занималась строительными проектами в развивающихся странах, где с помощью СССР строились или оборудовались профтехучилища. Парты, доски, проекторы, станки – все на свете нужно было спроектировать, доставить, на месте собрать и запустить. Во всяком случае, я понимал их работу именно так. С ВНМцентром их сотрудники никаких отношений не имели, вместе не курили, в столовой не пересекалсиь, и на дежурство дружинниками не ходили. На овощебазы они тоже как-то без нас выходили.

Женщина-художник никак не могла выговорить Союзпрофтехзагранпоставка. У нее все время получалось очень забавное СоюзПрофтехПогранЗаставка.

Есть забавная история, связанная с журналом ПТО, это общепринятое сокращение. Редакция его находилась с Москве, на Черняховского 9. А печатался журнал стотысячным тиражом на полиграфкомбинате в городе Чехов. Это в Московской области, по курской дороге, две остановки не доезжая до Серпухова.

В Чехове тоже были люди, работающие с текстом – корректоры. В одном номере журнала, а он ежемесячный, две тысячи раз встречается слово «профтехучилище». Во всяком случае, мне вышедший покурить редактор сказал именно так. Между редакцией в Москве и корректорами в Чехове постоянно идет своего рода игра. Из двух тысяч раз в двух-трех местах по тексту редактора специально пропускают в слове «профтехучилище» букву «ч». Соответственно, корректоры должны поймать несколько раз слово «профтехуилище».

Был случай, когда не поймали. Комиссию прислали разбираться. Оказалось, что они не только так развлекались втихаря, но и в редакции все об этом знали включая главреда, которой дали строгий выговор. А шалуна-редактора просто поперли.

Разведчик по снабжению.
Марк Ефимыч Рубинштейн прошел всю Отечественную, служил в разведке. На гимнастерке места нету дырочку под новый орден сделать. Войну он закончил в Австрии. Американцы и Советская Армия ушли оттуда в 1955 году. Марк Ефимыч демобилизовался и приехал в Москву, откуда уходил на фронт в сорок первом, в военкомат городской пришел за назначением по гражданской службе. И предложили ему «воровскую должность» - директором ресторана Пекин.

Рассказывал он мне эту историю с хохотом спустя 30 лет, в 1985 году.
Представляешь, мне, боевому офицеру на воровскую должность!!!
Марк Ефимыч последние годы работал начальником отдела снабжения ЦМТ – центра международной торговли на Красной Пресне. Но, в начале восьмидесятых он вышел на пенсию и чтобы не скучать начал присматривать непыльную работу для пенсионера.

Как он попал в орбиту к Николаю Ивановичу я не знаю, но тот взял его младшим научным сотрудником в лабораторию Лебединского с тем, чтобы использовать старые связи снабженца для удовлетворения потребностей лаборатории интенсивных методов профессионального обучения. Мы всей командой не раз выезжали с нм на склады ЦМТ, где нам отдавали вообще без оплаты, в качестве шефской помощи, списанное барахло – ковровое покрытие с закрывающихся экспозиций, мебель и цветные небольшие телевизоры из тамошнего гостиничного комплекса.

Марк Ефимыч любил вспоминать войну. Его разведгруппа в Австрии и Германии заходила первой в населенные города, в деревни, в рыцарские замки – они проводили разведку и зачистку местности перед входом войск. Валюту было положено собирать и сдавать по инстанции. Они не успевали сдавать и однажды сожгли под протокол два мешка долларов, потому что уже негде было их держать. Когда надо было чем-то покрыть сверху грузовичок, заехали в какой-то замок, взяли из залы большой ковер и им накрыли.

Невысокого роста, веселый, юморной, с острым умом, добродушный. Героический мужик, который с возмущением отказался когда-то от воровской должности директора ресторана, но, волею судеб самореализовался на гражданке в снабжении. Он просто завалил Сан Саныча нужным и ненужным барахлом. Сан Саныч никогда ни от чего не отказывался, хотя, зачастую, мы довольно много из подарков ЦМТ вынесли на помойку.

Командировка в Харьков
Иногда мне приходилось ездить в командировки от ВНМЦентра. Чтобы куда-то поехать, надо попросить приглашающую сторону постучаться к Николаю Ивановичу и попросить помочь – прислать грамотных ребят чтобы наладить учебный процесс в каком-то ПТУ. Иногда мне просто говорили, что надо ехать. Иногда подкатывались не могу ли я помочь и я такие запросы просил направлять по начальству.

Надо сказать, что Николай Иванович любил делать широкие жесты, любил помогать тем, кто обращался за помощью, за поддержкой. А я любил путешествовать за казенный счет, так что, интересы сторон совпадали.

Однажды пришел к нам в лабораторию пожилой человек, работающий пенсионер из какого-то харьковского ПТУ. Так помимо прочего готовят машинисток. Он слышал мое выступление где-то и понял, что есть тема для разговора. Пригласил к ним на неделю приехать. Я согласился, но поставил два условия. Первое – все решать через Николая Ивановича. Второе – просятся на стажировку две преподавательницы из Краснодара. Давайте тогда уже и их примите у себя чтобы я мог одной поездкой две территории охватить.

Был май 1985 года, стояла чудовищная жара, в районе сорока градусов. Из-за этого я не особо погулял по городу, разве что совсем немного. Все основные достопримечательности мне приглашающий дедушка показал. Он водил сразу и меня и двух дам из Краснодара. Одна из них совсем молоденькая была, лет 20 не больше. Вторая ей вполне годилась в мамы – лет сорока. Но обе настолько пытливые, что я неделю с ними проговорил без перерыва. Они мне потом звонили в сентябре и говорили, что успешно запустили два класса по нашей методике.

Вообще, приезжать куда-то от вышестоящей организации приятно – селят в хороших условиях, норовят на машине подвозить, город показать, обращаются уважительно, не по годам моим юным – не привык я тогда еще к такому почтительному обращению. Забавно было немножко. Я – не начальник, простая трудовая лошадка, как и они.

Во всяком случае, география наших внедрений вышла за пределы Москвы. Появились последователи в Харькове и Краснодаре.В скором времени эта география расширилась еще после моих поездок в Баку и в Ереван.

1 лайк

Дали мне разнарядку в аспирантуру.
Наша Ученый Секретарь проходила по лабораториям, спрашивая не хочет ли кто в аспирантуру в НИИ Педагогики и Психологии Профтехобразования. Это один из десятка институтов Академии Педагогических Наук СССР, находится в Казани. Аспирантура заочная, то есть, надо иногда наезжать в Казань пару раз в год. А так, работаешь с руководителем удаленно из Москвы. Руководитель не должен быть сам из этого НИИ. У меня был человек, который готов был быть моим научным руководителем.

Звали его Ефим Григорьевич Осовский. Ефим Григорьевич был доктором педагогических наук, заведующим кафедрой педагогики Саранского Университета. С точки зрения научных интересов, Ефим Григорьевич был специалистом по истории профтехобразования в СССР. Был целый научный пласт в этой области расстрелянный и похороненный НКВД в тридцатые годы Институт Труда, психотехники – погуглите если будет интересно. А Ефим Григорьевич в этом был как рыба в воде.

Интеллигентный, вежливый, остроумный человек. Не помню кто нас друг другу представил, но у нас сразу возникла взаимная симпатия. А мне позарез нужен был грамотный и опытный научный руководитель. Педагогика – не моя профессиональная область, если серьезно посмотреть, в отличие от связи. Ну, конечно, формально я имею заочное педагогическое образование, но, самое главное слово тут «заочное», то есть никакого особо образования и нет. Зато есть опыт в исследовательской и методической работе, но эмпирический, бессистемный. И я понимаю, что без серьезного руководства просто пропадаю, не расту.

В аспирантуру я сдавал только один вступительный экзамен – по Истории СССР. Педагогику за курс университета я сдавал в Тверском университете. Светлане в аналогичной ситуации для поступления в аспирантуру пришлось еще и педагогику сдавать и иностранный язык. Но иностранный язык у меня уже был сдан на уровне кандидатского, поэтому и его сдавать не пришлось.

Неприятная ситуация с экзаменом по истории была в том, что началась перестройка. Все враги оказались патриотами, патриоты врагами, не были еще написаны новые учебники с современными толкованиями, а по старым учебникам выходило не поймешь верно или нет. Надо было и знать что в учебниках, и по газетам и журналам – какая нынче линия у КПСС. Но, экзаменаторы особо не цеплялись, все прошло хорошо.

Я рассчитывал, что в аспирантуре мне без проблем утвердят научным руководителем Ефима Григорьевича. Он, хоть в Саранске, не в Казани, но человек абсолютно свой для системы профтехобразования и для профессиональной педагогики. Он там вообще всех знает в этом институте.

Но, сложилось все по другому сценарию. Меня взял в аспиранты директор института – академик, член экспертной комиссии ВАК (там утверждают диссертации) – Мирза Исмаилович Махмутов. Это был человек – легенда. Востоковед, знаток восточных и тюркских языков. Был разведчиком-нелегалом лет семь-восемь. Был министром Просвещения Татарстана 18 лет. Он создал под себя этот институт в академии педагогических наук и перешел туда работать с министерской должности. Мирза Исмаилович был создателем теории проблемного обучения, автором множества книг и статей. О таком руководителе даже в самых смелых мечтах не находилось места. И он сам меня выбрал – никто не ходатайствовал, без всякого блата.

Перед тем как написать эти строки, я глянул что пишут про Мирзу Исмаиловича в Википедии. Он был научным руководителем восьми докторских и 42 кандидатских диссертаций. Если бы я через несколько лет не уехал в США, то было бы 43.

В завершении портрета моего научного руководителя скажу, что Мирза Исмаилович был настоящим красавцем. Под два метра ростом, подтянутый, стройный. Мужественное лицо. Не просто мужественное, но слегка ироничное, очень интеллектуальное. Короче, был я в состоянии абсолютного и ничем не заслуженного счастья.

Еще одно несомненное достоинство такого руководителя – он раз в пару недель бывает по делам в Москве, участвует в многочисленных мероприятиях Академии Педнаук. Можно подъехать к залу заседаний в назначенное время и минут 15-20 с ним посоветоваться – а больше и не надо.

Как только формальное мое зачисление в аспирантуру произошло, Мирза Исмаилович назначил мне встречу именно в такой ситуации – дождаться в приемной академии пока он выйдет оттуда с заседания. Там в приемной человек десять кроме меня. Один из них молодой парень, лет тридцати – натуральный Садко. Широкоплечий блондин, метра два ростом, улыбка хорошая, скромная. Вообще, вид у него почти застенчивый. Он реально прекрасен собой.

Тут из зала заседаний выходит М.И.Махмутов. Заметив меня, он помахал рукой. А в это время в направлении Мирзы Исмаиловича двинулся блондин-гигант, который явно ждал там именно Махмутова. Махмутов, раскинув руки в стороны двинулся в направлении нашего Садко. Он его обнял несколько раз приговаривая громко «о-хо-хо, вы только поглядите». Потом, не секунду остановившись спросил его
– а вы кто?
– так, я же аспирант ваш, Мирза Исмаилович
Повернувшись ко мне лицом, продолжая одной рукой придерживать парня за спину, Махмутов с неподдельным восторгов сказал мне
– видал, какие кадры растим?

Светлана и ее поступление в аспирантуру
Светлане предложили воспользоваться невостребованной заявкой на место в аспирантуре от самого серьезного института Академии Педагогических наук – НИИ Общей Педагогики. Как видно из названия, это институт методологический, системный, философского уровня задачи решает. Но, нужен научный руководитель, который захочет такого непедагогического аспиранта из инженеров. Для института в Казани, куда взяли в аспирантуру меня, Светлана была бы идеальным кандидатом – там занимаются проблемами профессиональной педагогики.

Был человек, научный руководитель Светиной мечты – Борис Семенович Гершунский, но он живет в Киеве. Доктор педагогических наук, автор многочисленных учебников по электронике для техникумов. Он же и шахматист, и судья международной категории по шахматам. Но, самое главное, Светлана зачитывается его книгами и статьями, проштудировала обе его диссертации. Но он в Киеве, а мы в Москве.

Среди сотрудников ВНМЦентра есть люди со связями. Один из них договорился о встрече Светланы с легендарным человеком – Исааком Яковлевичем Лернером. Он член-корреспондент Академии Педагогических Наук СССР. Обычно фамилия Лернер шла в то время в паре с фамилией Скаткин. Михаил Николаевич Скаткин был тогда академиком. И оба они, Лернер и Скаткин были старшими научными сотрудниками НИИ Общей Педагогики.

Столько педагогов сколько выпускали советские педвузы и университеты, изучали педагогику по учебникам Лернера и Скаткина. Трудно себе представить в советской педагогике людей более известных и почтенных. Во всяком случае, я позволю себе такое утверждение. Их книги были переведены на десятки языков в странах социалистических и развивающихся. Половина педагогов планеты Земля были их учениками.

И, вот, на скамеечке в коридоре Института Исаак Яковлевич Лернер нехотя беседует со Светланой, которая хочет его подписать себе в научные руководители. Тот в Светлане никак не заинтересован и пытается ее мягко отшить. В какой-то момент, показывая пальцем на соседнюю дверь напротив скамеечки, Лернер произносит

  • а почему бы вам не поговорить на эту тему с Борисом Семеновичем Гершунским, он занимается вопросами, которые вам намного ближе, с вашим опытом и образованием
    – подождите, но, ведь Борис Семенович в Киеве живет и работает
    – это он раньше был в Киеве, а уже две недели назад его перевели в Москву и он теперь в нашем институте работает заведующим лабораторией «Методологии и Прогнозирования в педагогике»

Передать словами то, что почувствовала в этот момент Светлана совершенно невозможно. Может, вы вообще не верите в чудеса, но, как видете, чудеса случаются. Светлана пришла к Борису Семеновичу с правильными словами – я прочитала все, что вы написали, я мечтала чтобы вы были моим научным руководителем, но вы были в Киеве и я понимала что это невозможно. Но сейчас!!!

Как это часто бывает с евреями-начальниками, они неохотно берут евреев сотрудников. Тут и общая политика в конкретном институте, и нежелание слыть человеком, который «тащит своих».
– как у тебя с пятым пунктом (это графа «национальность» в анкете при приеме на работу)?
– у меня с пятым пунктом все прекрасно – сказала Светлана
Аспирантура была очная. Вот так осуществляются мечты, господа

Светлана получила для поступления в аспирантуру замечательную характеристику от своей заведующей лабораторией в ВНМЦентре. Но ей надо было еще сдать два вступительных экзамена – История КПСС и университетский курс Педагогики. Экзамены были сданы успешно. Как раз в это время увеличили стипендии аспирантам и с зарплаты младшего научного сотрудника в 130 рублей в месяц, Светлана ушла в аспирантуру на 150 рублей в месяц.

Когда Светлана оформляла уход из ВНМЦентра в аспирантуру, ее зав лабораторией была недовольна – ищи теперь нового сотрудника, обучай его, а план никто не сокращает.
– Но вы же сами мне такую хорошую характеристику написали, что же вы сейчас переживаете?
– Так я же была уверена, что тебя не возьмут

В этом году исполнится пятьдесят лет как мы женаты и я могу сказать, что никогда я не был так счастлив в нашей семейной жизни как те три года, когда Светлана была аспиранткой Бориса Семеновича. Она парила, как на крыльях, она была увлечена, она была счастлива и не знала перерыва в своем росте. Это было ее, по-настоящему

Борису Семеновичу было лет под пятьдесят. У него было несколько аспиранток, которые ловили каждое его слово. А он был мужик юморной. Тогда было очень трудно купить книжки по шахматам, а у нас дочь занималась в шахматной школе при Дворце Пионеров на Ленинских Горах. А Борис Семенович имел возможность покупать эти книжки в ларьке клуба шахматистов. Он дарил нашей дочери книги Карпова, Каспарова, других гуру и чемпионов, подписывая их от имени авторов: «Дорогой Инночке с пожеланием успехов. Гарри Каспаров». И размашистая подпись.

На улице Горького, почти в самом ее начале, был магазин «Педагогическая Книга», а в нем все по педагогике, как вы можете догадаться. Но тиражи были небольшие и всякая приличная книжка тут же улетала. Борис Семенович во главе группы аспиранток заходит в магазин и осматривает что там на полках.
– Да, нечего читать. Нужно срочно садиться и писать

Через несколько лет прекратят свое существование и СССР и ее Академия Педагогических Наук. На место академии придет РАО – Российская Академия Образования. Указом Президента Ельцина будут назначены семнадцать академиков-учредителей. Они потом уже выберут всех остальных академиков и членов-корреспондентов. Борис Семенович будет в числе этих семнадцати.

Первые шаги в аспирантуре состояли в том, чтобы научиться писать научно-выглядящий текст. Помимо содержания, у научно-педагогического текста есть еще общепринятый стиль. Там простым человеческим языком не пишут. А у Светланы на тот момент вообще никакого опыта написания текстов не было – ни книг, ни статей, ни даже технической документации. Надо было учиться с нуля. Но ее этот процесс очень увлекал. Светлана прочитывала статьи и диссертации по педагогике, выписывая из них всевозможные речевые обороты.

На освоение стиля ушло месяца три. Дальше дело было за содержанием. По итогам освоения стилистики научного текста, Светлана написала несколько абзацев такого стилизованного текста, использовав весь арсенал наработанных оборотов, и дала мне с гордостью почитать. Я был потрясен до глубины души – это был серьезный научный по форме текст вообще без всякого содержания. То есть, никакой попытки сделать текст содержательным не было сделано. Но, какая форма, мама родная!!! Настоящий ученый-педагог.

Педагогическая научная общественность съезжалась частенько в Москву на всевозможные сборища. Педагогическая наука делалась не только в институтах академии педагогических наук, но и на кафедрах педагогических институтов и университетов, коим несть числа. А тут еще и перестройка, повышенная активность. Уже мало кто спит в зале. Я раз пять-шесть вместе со Светланой и Борисом Семеновичем оказывался на таких сборищах. Надо сказать, что и с моим первый научным руководителм и со вторым Гершунский был в очень тесных рабочих отношениях. Так что, мы, как бы из одной тусовки, во всяком случае, неформально.

Борис Семенович был героем этих сборищ. В силу сложившихся обстоятельств, дорывавшиеся до трибуны люди были настолько в своих скучных темах, что слушать их невозможно. Особенно, если ты слушаешь одного оратора несколько раз – их выступления на 95% повторяли одно другое. Как сказала Светлана «они всю жизнь сосут один и тот же леденец». По теме сборища вообще мало кто был в состоянии что-то сказать. И тут выходит Борис Семенович, а он очень хороший оратор, и по делу, грамотно, убедительно, аргументированно, с задором выступает, срывая овации.

Однажды вышло так, что каком-то сборище в зале сидели подряд Михаил Николаевич Скаткин, Борис Семенович, Светлана и я. Выступал какой-то совершенно неадекватный оратор и нес откровенную чушь, зал посмеивался. Скаткин что-то записывал в тетрадь, внимательно слушая оратора. Светлана с недоумением спросила Гершунского
– а что он такое там услышал чтобы записывать? Там есть какое-то зерно?
– понимаешь, в этом отличие людей гениальных от всех нас простых смертных. Они умеют найти рациональное зерно даже там, где обычный человек искать ничего не станет. Вот, он слушает эту ерунду, и у него возникают собственные мысли. Глядишь, статью хорошую напишет.

Завершая историю учебы Светланы в аспирантуре, я хочу сказать, что после защиты найти хоть какую-то работу, где знания ее могли пригодиться, не удавалось. Это все места «блатные», для своих, туда так просто не берут. Конечно, могло бы быть местечко в лаборатории Бориса Семеновича, но не случилось в те годы. Конечно, можно было вернуться в ВНМЦентр и получить должность старшего научного сотрудника со степенью на 250 рублей в месяц.

Там даже отказать не могли бы, поскольку сами ее в аспирантуру отправили и обязаны взять обратно. Но Светлана на любила ВНМЦентр. Ни атмосферу тамошнюю не любила, ни то, чем раньше занималась. Наше восприятие конторы сильно отличалось. Моя работа была творческой, всепоглощающей, а Светлана там просто маялась. В ее глазах там работали в основном лузеры, не способные выполнять нормальную человеческую работу – инженерную, научную, или преподавательскую. Еще немного и мы уедем в США.

3 лайка

деньги

Стилистически верно “деньги уплачены”. Оплачен может быть счёт, но не деньги.

1 лайк

Жизнь ВНМЦентра разнообразна
Помимо выездов на пару недель в год на овощебазу в Волоколамске и ежемесячных выходов на дежурство в качестве народных дружинников, нас иногда посылают на стройку убирать мусор. Собственно, если ты пришел на стройку на один рабочий день, то ничего кроме уборки мусора тебе поручить и нельзя. Работа грязная. Обмундирования не выдают, но, обычно выдают перчатки чтобы руки не натереть черенком от лопаты.

В те годы продажа спиртного до 11 утра была запрещена, именно для того, чтобы люди с утра хотя бы пару часов на этих стройках могли поработать. После обеда многие были уже в нетрезвом состоянии и ничего не делали – просто пили и закусывали разложенными на газетке колбасой или из консервной банки. Килька в томате была тогда очень любима народом – дешево и довольно вкусно тоже.

Нам на стройке было весело, в принципе. Да, конечно, там и лопатой покидаешь, и носилки поносишь, но без фанатизма. Люди из разных организаций, в основном нашего возраста, интеллигентные, могут поговорить на любые темы. Перезнакомишься, выпьешь с ними портвейшку, от ВНМЦентра мыслями оторвешься – хорошо.

Я снова стал связистом, ненадолго
На столе в кабинете у Николаевича стоит пульт переговорного устройства. А прихожей есть маленькая комнатушечка отдельно и в ней стойка со связистским оборудованием, если сказать точно, то на каждого абонента этой системы местной связи там на стойке есть абонентский комплект из трех электромагнитных реле. Система довольно старая, архаичная даже по тем временам.

На столе у каждого завлаба, а их десятка два, не меньше стоит телефон без номеронабирателя и он должен был бы в теории подключаться к пульту Николая Ивановича. Но не подключен – не работает вообще никак и уже с незапамятных времен. Однажды, встретив меня в коридоре, Николай Иванович спросил не могу ли я глянуть что там с этой стойко не так? Почему он на кнопку жмет, а с той стороны телефон у завлаба не звонит. И в другу сторону тоже верно – завлаб трубку поднимет, а у Николая Ивановича кнопка-лампочка на пульте не зажигается.

Взялись мы с Ходыкиным и Лешей чинить систему. Я обнаруживал неисправность. Проблема всегда была либо в реле, это просто. Либо в проводке – это иногда просто, а иногда надо через все здание провода тянуть. По проводам нас выручал Леша – они у него довольно аккуратно вдоль стен ложились. Я так не могу. Мои провисают и некрасиво очень.

Почти все лаборатории подключили. Но система оказалась довольно бесполезной. Завлабы не решаются по прямой связи директора беспокоить – гораздо проще действовать через его секретаршу. Николай Иванович тоже не знал что ему с этой игрушкой делать – он привык завлабов в кабинет вызывать и разговаривать лицом к лицу.

Иногда, глядя на пульт, Николай Иванович нажимал какую-нибудь кнопку. Не наобум, там они все подписаны были. С той стороны завлаб отвечает
– Здравствуйте, Николай Иванович, это Зинаида Петровна
– Ну, ты Зинаида скажи как дела-то у тебя?
– работаем, Николай Иванович
– как, в целом, обстановка-то?
– нормально все, Николай Иванович
– значит, не подведете?
– никак нет, Николай Иванович, справимся

К вопросу о торговле спиртным только после 11 утра.
Через дорогу от ВНМЦентра на той стороне улицы Черняховского находится галантерейный магазин. Там много всякой мелочевки, в частности есть парфюмерный отдел, в котором продают одеколоны. Был такой одеколон под названием «Тройной». Довольно едкий у него запах, зеленоватого цвета, после бритья хорошо идет и стоит копейки. В СССР спирт вообще копейки стоил, только его в чистом виде не продавали. Алкаши брали пузырек тройного и распивали, он в этой среде был очень распространен как заменитель водки или крепленого портвейна.

Наша «латиноамериканка» Эмилия, преподавательница испанского языка однажды хотела купить мужу на день рождения флакон французской туалетной воды для мужчин. Стоил этот флакон 16 рублей, что по тем временам было вполне приличной суммой. Для сравнения, зарплата Эмилии была 130 рублей в месяц, А на руки, так рублей 110, не больше. Если переводить на эквивалентного градуса алкоголь, то бутылка водки стоила три с лишним рубля.

Эмилия пересекла в 9 утра улицу Черняховского чтобы приобрести туалетную воду. ей сказали приходить через пару часов.
– а почему не сейчас?
– вы чего, с луны свалились? Не знаете что спиртное до одиннадцати не продают

Майя Кристалинская
Деньги безналичные в ВНМЦентре были, да и во всей системе Профтехобразования. Это не Министерство Просвещения с нищенскими бюджетами школ и районных отделов народного образования. Периодически, особенно на празники, приглашали концертные бригады. В актовом зале была сцена, приподнятая над залом. В зале либо стулья ставили, либо расставляли столы с едой, как на Новый Год, например.

Однажды был такой вечер. Выступали артисты – декламировали, пели под аккордеон, чечетку выбивали. И тут объявляют: а сейчас для вас поет Майя Кристалинская. Это была легендарная певица шестидесятых. Но, последние годы она вообще исчезла с экранов телевизоров. В 1970 году начальником Гостелерадио СССР стал убежденный антисемит Сергей Георгиевич Лапин. Он выкинул с экранов многих очень популярных артистов. Кроме Кристалинской пропали такие голоса как Вадим Мулерман, Эмиль Горовец, Лариса Мондрус. А Майя уже к тому времени была заслуженной артисткой РСФСР – не помогло. Она умерла в 1985 году, в возрасте 53 лет, вскоре после того концерта в ВНМЦентре. Пишут, что последние лет 10 своей жизни ей приходилось выступать в сельских клубах, в райцентрах Тульской, Рязанской, Орловской областей.

Как я был Дедом Морозом
Однажды, в этом же самом актовом зале меня принесли в жертву языческому празднику, где я должен был предстать абсолютно трезвым в роли Деда Мороза. Роль была несложная, чисто представительская – ходить по сцене и трясти мешком с подарками у нарядной елки. Проблема была в том, что в зале присутствовали дети. А я им должен подарки из мешка выдавать.

Во первых, костюм Деда Мороза неудобный. В нем хорошо только стоять или прохаживаться. Лезть в мешок и что-то из него доставать неудобно. Возвращаясь к детям – вместо того чтобы стать в очередь и спокойно получать из моих рук подарки, они повисли на мне и пытались достать себе подарок из мешка без моего участия. Особенно это касается тех, кто постарше. Маленькие вели себя очень пристойно.

После этого я сказал партийному секретарю Матвею Лазаревичу, чтобы он на меня в этом качестве на следующий год не рассчитывал в силу моей профнепригодности. Мой приятель, пришедший на работу в школу учителем математики, рассказывал, что на перемене дети буквально висли на нем в коридоре. Увидев это, его подозвал завуч и сказал
– запомни Гриша, настоящим педагогом ты станешь тогда, когда научишься правильно говорить слово «СТУПАЙ»
У меня с этим словом и этим навыков в целом на тот момент не сложилось

Машбюро
ВНМЦентр – по сути издательство. Вся продукция, идущая на размножение в типографию сперва отпечатывается на пишущей машине, причем, не сотрудником или выпускающим редактором, а в нашем машинописном бюро. Там есть заведующая, женщина постарше с большим опытом, и я пяток девушек – недавних выпускниц профтехучилищ. Среди них большая текучка. Они могут выйти замуж и уйти в декрет, могут просто уволиться. Как правило, за ними нужно самым тщательным образом все вычитывать, поскольку опечаток они допускают много.

Иногда опечатка так глубоко запрятана, что ее мало кто вообще увидит. Мы втроем вычитывали как-то после машбюро статью Сан Саныча – он попросил просмотреть на предмет возможной правки. Было там у него выражение «сенсомоторный тренажер». Когда я эту историю рассказываю посторонним, они сразу говорят – я знаю, машинистка напечатала «сексомоторный». Это правда, но не вся Вместо «тренажер» она напечатала «трепажер» Все вместы получилось «сексомоторный трепажер». Так, вот, сексомоторного все трое читателей увидели, а трепажера только один из нас.

Машинистке можно, конечно, и рукописный текст дать, но результаты будут плачевные, как правило. Поэтому, что можно, мы сами на машинке печатаем. Но, как редактировать текст? Как в него что-то вписать, добавить перед тем как одать машинистке? В ВНИЦентре широко применялся метод «рекле» - это комбинация слов «режем» и «клеим». Вот, так прямо и режешь текст на куски, наклеиваешь на лист бумаги, вписываешь где нужно от руки пару слов или строчек, снова клеешь. Потом результат отдашь в машбюро.

У нас на первом этаже размещается Издательский Отдел – там и редакторы, и корректоры, там и зарегистрируют публикацию во всех местах, где положено печатную продукцию регистрировать. Они же всем, кому положено копию отправить, в Ленинскую библиотеку, например, и не только – всюду отправят.

Сотрудники лабораторий ВНМЦентра зачастую скрывают, что умеют хорошо печатать. Иначе им придется не только свою писанину печатать, но и помогать тем, кто одним пальцем полчасу строчку сам набирает. Я заметил по тем сотрудникам, которые к приходили учиться, что они шифруются. И с нас они брали слово, что мы их не сдадим, а то им придется за других перепечатывать. Конспирация, короче.

Работу сотрудников оценивали по баллам
В ВНМЦентре была своя система оценки работы сотрудника. Каждый вид работы оценивался в баллах. Существовал индивидуальный план и тоже в баллах. Если ты близко к 100%, то все путем. Были люди, которые по 150% и больше вырабатывали. Не потому, что намного лучше работали, а потому, что делали самую «балльную» работы. Хуже всего было тем, кто сам сочинял программы и методические рекомендации. Авторство в баллах оценивалось очень низко.

В этом плане было выгодно выполнять только редакторскую работу с привлеченными со стороны авторами. Так у тебя есть больше времени на издательскую деятельность. Соответственно, ты выпускаешь в месяц или в квартал больше наименований печатной продукции. Самые ударники у нас были несколько отставных военных, работавших в лаборатории подготовки строительных рабочих.

Меньше всего было у нас в лаборатории интенсивных методов обучения. Чтобы выпустить методичку ее надо самому написать. Приглашать со стороны особо некого. В принципе, были два человека, работавшие с Сан Санычем еще в подвале. Жизнь их разбросала по разным организациям, но иногда они что-то у нас публиковали. А так, в основном, все сами.

У меня в ВНМЦентре вышли пять-шесть работ, уже точно не помню. Сначала библиографический указатель по машинописи. Потом наша основная методичка на 100 страниц с изложением методики обучения машинописи. Была еще ужатая основательно версия этой методички для компьютерной клавиатуры. Что-то мне перепало от Сан Саныча для чисто редакторской работы из под его пера – шефу этим заниматься было некогда. Были у меня еще публикации в ВНМЦентре, но немного после – я тогда уже работал в лаборатории Информатики, о чем речь пойдет ниже.

Нас на собраниях трудового коллектива открыто поругивали как не то чтобы бездельников, но не работающих напряженно на благо системы. Лебединский в ответ отбивался – типа, система баллов занижает трудовой вклад тех, кто ведет исследования и экспериментальную работу.

Вообще, в ВНМЦентре и самого Лебединского, и то, чем он занимался, недолюбливали. Вся контора в поте лица пашет чтобы дать профтехучилищам то, без чего они не могут работать. А тут какие-то «исследователи» придумывают какую-то фигню, которая никогда не будет использована при подготовке рабочих. И еще Николай Иванович, а его в ВНМЦентре очень уважали, этого афериста зачем-то покрывает. Ну, ему виднее, конечно. Он лучше знает что делает.

Как я научил дочку читать за 15 минут
Когда наша с Ходыкиным методика обучения машинисток была более-менее готова, то есть, через год после моего прихода в ВНМЦентр, дочери моей было четыре года и мы всей семьей, и родители и бабушки-дедушки пытались научить ее читать. Надо сказать, что все буквы русского алфавита она знала с двух лет. Но, читать слогами у нее не получалось. Мало того, мы своим давлением привели девочку к тому, что она от нас уже шарахалась с нашими подходами.

Но, научиться читать ей и правда, хотелось. Только процесс обучения был неприятным. Тут я подумал, что аналогичная проблема возникает у машинистки когда она изучает клавиатуру пишущей машины. Поначалу каждая буковка отпечатывается как совершенно отдельная задача, никак не связанная с другими буквами в перепечатываемом тексте. Но, как только клавиатура выучена, мы начинаем стимулировать работу слогами. Для начала самыми простыми – открытыми, двухбуквенными. Упражнение строится на использовании четырех гласных – этого достаточно, все десять не нужны. У нас в упражнении только А-О-И-Е. На них нанизываются согласные:

  • ра-ро-ри-ре
  • на-но-ни-не
  • па-по-пи-пе
    И так далее. По строчке каждый такой блок. И я видел как это работает. Машинистка читает слогом, проговаривает, что очень важно, слогом и, соответственно, печатает слогом, а не двумя отдельными, не связанными друг с другом буквами.

Я предложил дочери компромисс – ты мне даешь пятнадцать минут, а я научу тебя читать слогами. На пятнадцать минут она согласилась. Я взял текст упражнения для машинисток с открытыми двухбуквенными слогами и мы погрузились в чтение. Не скажу точно сколько времени у нас ушло, может, чуть меньше или чуть больше, Но ребенок пошел читать слогами, слегка притормаживая на трехбуквенных. А через пару дней она уже спокойно читала свои детские книжки с картинками сама.

Как отдыхали сотрудники ВНМЦентра
В СССР в зависимости от места работы сотрудник имел доступ к тем или иным благам – автомобилям, дефициту, строящимся квартирам, пионерским лагерям, датсадам, путевкам в дома отдыха и санатории, ведомственной поликлинике. В этом плане хорошо было работать на большом заводе, особенно работающем на оборону.

И наоброт, совсем плохо было работать на такую организацию как ВНМЦентр. Там не было не только ничего из перечисленного выше, но даже заказов продовольственных нам не выделяли. Это официально. Не очень официально, а так, по связям и договоренностям с дружественными начальниками ПТУ, нам выделяли немного из того, к чему имели доступ эти ПТУ. А большинство из них как раз были при крупных предприятиях.

Нет, конечно, ни квартиры, ни продовольственные заказы ВНМЦентру не перепадали, но путевки случались – из невостребованного в профтехучилищах.

Светлана, как вы помните, работала в лаборатории подготовки рабочих на производстве. То есть, не в профтехучилищах, а непосредственно через систему ученичества на предприятиях. Там для этого были отделы технического обучения. Они все планировали, вели занятия, организовывали квалификационные экзамены для получения сертификатов и рабочих разрядов. Один такой отдел находился на зоне в Краснодарском крае. Заключенные делали детали для самолетов – можете себе представить? И профессию получали прямо там на месте. А лаборатория Светланы снабжала этот отдел технического обучения необходимой документацией.

Приморско-Ахтарск
Иногда надо было сделать одолжение тому или иному отделу – разработать и утвердить специальную программу обучения, только для них. Отсюда возникали отношения бартера. Вот, по такому бартеру мы втроем, Светлана, я и наша четырехлетняя дочь получили путевку на турбазу в окрестностях города Приморско-Ахтарск, о существовании которого я никогда раньше вообще не слышал. Это недалеко от того места где река Кубань впадает в Азовское Море.

На железнодорожном вокзале нас встретил начальник отдела этой зоны на мотоцикле с коляской. После чего мы минут 30 ехали и это было что-то невообразимо жуткое, хотя сам он довольно лихо управлялся со своим мотоциклом. Светлане пришлось даже посетить эту зону – у нее было по работе поручение.

Турбаза была очень приличная – условия проживания хорошие, шикарная столовая, молодежи много с детьми и без детей, пляж нормальный. Если бы не тучи комаров, то вообще все было бы идеально. Мы там оказались в молодежной с детьми компании, ходили вместе рыбачить. Нас еще возили на сбор арбузов на какие-то поля. Это добровольно. Но на выходе с поля можно унести с собой сколько хочешь арбузов. Не говоря уже о том сколько съедалось на самом поле самым естественным образом. Было много арбузов расколовшихся по самым разным причинам. Причем, арбузы были шикарные, вкусные.

Рыбак из меня никакой совершенно, да и снастей никаких не было. Но, что-то мы сварганили из подручных средств, крючки у одного из соседей были в избытке. Брали с собой хлеб белый – пожуешь его, смочишь слюной, скатаешь в шарик и на крючок. Руководил рыбной ловлей сосед по турбазе, отставной полковник из Риги – алкоголик по рыбе, как он себя называл. На хлеб шли таранка и красноперка. Вода рыбой там просто кишела, мы не успевали вытаскивать ее оттуда. Если таранку ножиком порезать и насаживать на крючок мясо таранки, то уже хищная рыба клюет – окунь, щука, судак. Мы и уху делали, и сушили на солнце. Там вообще вся база в рыбе была, развешанной на леске.

Я заметил, что местных комары не трогали, видимо у них в крови уже были какие-то вещества, которые комаров отталкивали. Но нас они жрали нещадно. Мы все были опухшие – и руки, и лицо, и все части тела.

Пярну, Эстония
Очень многие ПТУ, особенно расположенные в стороне от крупных промышленных центров, имели свои общежития. В первую очередь, ПТУ сельские и строительные. Что это значит с точки зрения летнего отдыха? Общежития пустуют. Там можно разместить отдыхающих и именно летом, когда хочется отдыхать всей семьей.

Вот так нам перепала поездка в Пярну. Это небольшой и очень милый городок на побережье балтийского моря. Там хороший пляж, там прекрасно просто прогуляться по паркам и по городу. Это не Сочи. Страны Балтии, а на тогдашнем наречии, Прибалтика - совершенно другой тип отдыха. Городской, прогулочный, европейский.

Европа в архитектуре, в парках, в системе общественного питания, в вождении автомобилей, необычной чистоте, в поведении и внешнем виде местных жителей. Мы и в Таллин съездили на денек. Город был сказочно очарователен, во всяком случае, его историческая часть. Хотя пообедать там было трудно, большая перегруженность туристами, использованную посуду не успевали убирать со столов, негде присесть в столовой.

Пярну в плане скученности намного лучше – ее там нет. Полно вполне приличных и недорогих ресторанчиков. В столовых очень много блюд идут либо со сметаной, либо с киселем, либо со сливками - вес набирается, хотя и довольно вкусно. Но мы тогда были совсем молодые и за фигурой не следили.

В Пярну приключилась невеселая история – у Светланы поднялась температура. Мы вызвали скорую, нам дали таблетки и уехали. Дело было в субботу. Температура повышалась, начался жар. В конце концов Светлану забрали в больницу с воспалением легких. Она уже прощалась с жизнью в этом ПТУшном общежитии, где до нас никому не было дела, но все обошлось. Меня в той ситуации выручила семья нашей «француженки» Галины Семеновны, они брали на себя нашу дочь пока я сидел в больнице со Светланой. Очень тяжелые воспоминания, конечно.

Михайловское, Подмосковье
Южнее Москвы, в сторону Троицка, есть такой населенный пункт – Михайловское. Место санаторное, конечно. Там сказочная природа, потрясающие леса. Если вам нравится Средняя Полоса россии, то Михайловское – это одна из ее жемчужин. Я такой красоты вообще никогда и нигде больше не видел.

Мы там отдыхали несколько раз – и летом и зимой в пионерском лагере какого-то завода. Лагерь был закрыт для детей, поскольку там шли какие-то работы, но, здания отаплипавались, столовая работала, людей было полным полно – в основном семьи с детьми.

Зимой там прекрасно кататься на лыжах. Летом много грибов в лесу, вечерние костры с песнями под гитару, симпатичные люди, с которыми мы легко и быстро задруживались. Хотя, и крыс размером с жирного кота я тоже там впервые в жизни увидел, но это тогда не влияло особо на наше настроение.

Неподалеку от лагеря есть поселок – там какая-то жизнь, автобусная остановка, можно до Москвы доехать минут за сорок, маленький промтоварный магазинчик. Как это часто бывает в Подмосковье, в магазинчике полно московских дефицитов, которые в селе не востребованы – импортные мужские костюмы, импортная же обувь, трикотаж. В такие места надо ехать с деньгами.

2 лайка